— Я нуждаюсь в исцелении, — прошептал мальчик, едва стоящий на ногах.
Черный колдун подошел к сыну, двумя пальцами схватил мальчишку за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и холодно произнес:
— Ты разочаровал меня. Ты жалок, если нуждаешься в чьей-то помощи. Зачем ты позволил какому-то человеку искалечить тебя?
— Он сильнее меня…
— Потому что ты позволяешь ему быть сильнее тебя.
Мужчина вцепился в плечо сына и поволок за собой мальчика, едва сдерживающего слезы боли и обиды. Привел его в комнатушку, которую определил ему для проживания с первых дней, и грубо втолкнул его внутрь:
— Мне не нужен такой слабый сын. Ты должен стать сильнее, либо останешься здесь навсегда.
И он закрыл за собой дверь. Запер ее снаружи на засов, так, что выбраться оттуда даже здоровому взрослому невозможно, что уж говорить о покалеченном ребенке.
В реальности Кларий выбрался из той комнаты только через три дня. Измученный болью, голодом и жаждой, он сумел найти в себе источник колдовской силы, наследие отца, с помощью которого выломал дверь.
Вот только вышел из той комнаты уже совсем другой человек. Слова отца крепко врезались в его память, и Кларий, выбравшийся из своей темницы, усвоил, что никто во всем мире не позаботится о нем лучше него самого. Все вокруг, даже тот, кто называет себя его отцом — ненавидят его, хотя никому он не давал для этого повод. Он жил, окруженный ненавистью — и сам пропитался ею. Озлобившись на весь мир, он твердо решил, что ненависть к нему больше не будет безосновательной. И стал кошмаром для всех в замке.
Так было, и он помнил все это… Но теперь в его воспоминаниях появилась она. Нежная девушка, открывшая двери его тюрьмы, исцелившая перелом, приласкавшая и утешившая, она заставила слезами излиться его боль и обиды, и впервые в жизни он почувствовал себя в безопасности, узнал, что такое нежность и ласка… Кларий понимал, что этого никогда не было, но легко мог представить, как сложилась жизнь этого мальчика.
Как, заснув в ласковых объятиях незнакомки, он проснулся в одиночестве ранним утром и покинул замок, пока его обитатели спят.
Как скитался по миру, пока не наткнулся на добрых людей, приютивших его.
Как вырос, окруженный любовью и заботой, не зная злобы и ненависти.
И как сражался в войне — против черного колдуна, а не на его стороне.
Почему в детстве ему не пришло в голову бежать из замка?
Потому что он полагал, что весь мир — против него. Потому что ни разу за свою жизнь он не встретил поддержки и участия. Потому что и представить не мог, что есть другая жизнь, в которой его примут, что есть люди, которые могут позаботиться о нем. Просто так, по доброте душевной.
И эти убеждения он вынес из детства, легко и без раздумий причиняя зло другим, уверенный, что иначе пострадает он сам. Что нельзя никого щадить, потому что его никто не пощадит. Что любить нужно только себя, потому что никто другой его не полюбит.
Что ж, он все сделал, чтобы так оно и вышло. Сеял вокруг себя страх и ненависть, наслаждаясь той властью, что делает его выше остальных людей. А значит — неуязвимым для них.
И, не зная иной жизни, никогда не жалел о том, во что превратился.
Но ведь никакой другой жизни у него не было. И этот придуманный мальчик — лишь плод воображения, результат воспоминания о том, чего никогда не происходило. В те времена Вейлана была ребенком младше него и жила в неге и беззаботности в королевском замке, любимая дочь правящей семьи и наследница трона Авендейма. Никак не могла она появиться в его темнице взрослой, никак не могла изменить его жизнь…
Кларий отер лицо, пытаясь избавиться и от нелепого воспоминания, и от чуждого ему видения совсем другой жизни, которая никак не могла принадлежать ему. И почему это видение кажется ему таким привлекательным? Какая глупость. Одно ложное воспоминание никак не может изменить его. А он — доволен своей настоящей жизнью. Доволен собой и ничуть не желает становиться кем-то другим.
Вейлана пошевелилась, просыпаясь, и Кларий мрачно уставился на нее. Почти с ненавистью, потому что все проблемы в его жизни начались с ее появления. Надо было послушать отца и забыть о ней сразу, как только она ушла из тронного зала, признавая капитуляцию.
Но мысли неотступно возвращались к воспоминанию, в котором появилась она.
11
— Откуда ты взялась в моих воспоминаниях? — сердито осведомился Кларий, не сводя с нее мрачного взгляда.
Вейлана привстала и вгляделась в юношу. Никаких следов проклятия; у нее все получилось. На сердце полегчало, и, устроившись в кресле поудобнее, девушка пояснила:
— Вы отважно закрыли меня собой, когда колдунья попыталась проклясть меня. Поэтому проклятие пало на вас. Мне удалось избавить вас от него, а ложное воспоминание — это небольшой побочный эффект. Я, к сожалению, не умею иначе.
— Ты — лгунья, — уверенно объявил темный рыцарь.
— Почему это? — изумленно распахнула глаза Вейлана.
— Ты притворялась беспомощной, а сама — могущественная колдунья!
Обвинение столь несуразное, что девушка улыбнулась невольно:
— Я — не колдунья, сэр Кларий. Я — белая ведьма. Само собой, я сильнее простых колдунов, даже когда моя магия спит. И меня учили справляться с темными колдунами. В полной силе я в состоянии победить даже черного колдуна, так что не удивляйтесь, что я сумела дать отпор темной колдунье. С ней мы на равных в моем положении.
— Я полагал, твоя магия тебе совершенно недоступна.
— И вас не смутило, что при этом я спрятала своих подданных магическим образом? — лукаво прищурилась Вейлана.
Успешное избавление Клария от проклятия прибавило ей уверенности в себе и хорошего настроения заодно. И она совсем не хотела думать о том мальчике, каким Кларий был когда-то — несчастном, искалеченном, заброшенном. Потому что слишком легко проникнуться сочувствием к тому, кто выбрал своей стезей причинять зло другим. Кларий больше — не несчастный ребенок, он — чудовище, и не заслуживает добрых чувств.
— Мало ли, при твоем дворе могли найтись сильные колдуны, — пожал плечами Кларий. — Где мы?
— В нескольких часах езды от дома колдуньи, — более четко ответить она не сумела.
— В нескольких часах? — насмешливо осведомился он. — С твоей-то скоростью?
— Нас вез Пэн.
— Пэн? И ты позволила сесть ему за руль?!
Вейлана не приняла его возмущения:
— Это мой экипаж, и я имею право…
— Здесь нет твоих вещей, беглая королева, — перебил ее Кларий зло.
— Как и ваших, беглый полководец, — парировала она.
Темный рыцарь насупился, признавая ее аргумент. Наследник черного колдуна, он мог претендовать на имущество поверженной королевы, пока не предал своего отца, украв у него белую ведьму. Конечно, Кларий в любой момент может искупить вину перед отцом, сдав ему беглянку, но в настоящий момент имел не больше прав на королевское имущество, чем сама королева.
— А я говорил, что старуха мне не нравится, — сменил тему недовольный юноша.
— Вы были правы, — не стала вредничать Вейлана. — Спасибо, сэр Кларий. Вы спасли нас всех.
Он скривился, словно услышал что-то неприятное, и девушка все-таки не удержалась. Перегнувшись через подлокотник, она коротко и порывисто обняла его.
— Спасибо, — повторила искренне и быстро поцеловала его в щеку, тут же отстранившись.
Кларий остолбенел. Расширившимися зрачками он уставился на Вейлану и вдруг спросил:
— Ты… видела это воспоминание?
— Да, — отпираться Вейлана не видела смысла. — Мне жаль.
— Теперь-то хоть веришь, что я не голем? — усмехнулся он со странной злостью.
— Да. Верю, — с сожалением признала она.
Не голем, но все же не человек, и объяснение этому существовало лишь одно. И оно совершенно не нравилось Вейлане, но озвучивать его девушка поостереглась. И, чуть помолчав, она добавила:
— Простите, что я судила о вас так предвзято.
— Мне безразлично, кем ты меня считаешь, — равнодушно ответил он. — Я просто хочу получить свое и избавиться уже от тебя наконец.