Кларий приблизился и уставился на нее мрачным взглядом:
— Тебе виднее, ты же у нас ведьма.
— Вы же знаете, что я за ведьма…
— Да, я видел, как легко ты справляешься с разными темными.
— Но здесь нужен совершенно другой уровень!
— Отец бы просто разнес все это здание в щепки, — прищурился Кларий.
— Мне не сравниться в силе с вашим отцом, — нахмурилась девушка. — Поэтому, собственно, мы здесь и очутились. Может, это только нам не повезло? И нас уже ищут. В трапезной было много людей, уверена, они сумеют справиться с завалом.
— Если не погибли под ним, — нехорошо усмехнулся он.
— Именно поэтому я и не могу воспользоваться магией, — гордо выпрямилась Вейлана. — Я не хочу, чтобы кто-то пострадал.
— Если ничего не предпринять, пострадаем мы.
— Я уверена, нам нужно всего лишь немного подождать.
Кларий сделал еще один шаг, очутившись непозволительно близко. В колдовском свете его глаза казались черными бездонными омутами, и по спине Вейланы прошел озноб неприятного предчувствия.
— Подождать? — задумчиво переспросил он. — Думаешь, это так просто? Оказаться запертым в одной комнате с самой желанной девушкой в мире?
— Сэр Кларий, — предупреждающе воззвала к его благоразумию она, делая шаг назад.
— Представляешь ли ты, насколько соблазнительна? Сейчас, когда не можешь никуда уйти… Знаешь ли ты, чего мне стоит не прикасаться к тебе? Осознаешь, как меня злит твое проклятие? То, что я ничего не могу с ним поделать?
Он снова приблизился, и невольно девушка отступила, не зная, чего от него ожидать. Вейлана предполагала, что для Клария находиться рядом с ней — то еще испытание, но от его поползновений ее надежно защищало проклятие ведьмы. Пусть даже темный рыцарь пытался бороться с ним, только ничего не мог сделать. Даже сейчас ей не стоило бояться, она легко лишит его сознания. И все же ей страшно.
— Сэр Кларий, что с вами? — осторожно поинтересовалась Вейлана, снова отступая, едва он сократил расстояние между ними.
— Со мной? Ничего. Я просто не хочу ждать. Я устал ждать, видишь ли. Я устал от тебя, от твоей глупой привычки лезть куда не следует и всех вокруг спасать. Я просто хочу затащить тебя в постель, почему я должен прилагать к этому столько усилий? Ты создаешь столько сложностей, девочка.
Вейлану покоробили его слова. Да, она изначально знала намерения Клария, но в последнее время он вел себя так, что девушка начала забывать об этом. И темный рыцарь нашел не самое подходящее время и место для напоминания. Зато страх перед ним прошел, и девушка оскорбилась:
— Вас никто не принуждает, сэр Кларий. Все, что вы делаете — ваш собственный выбор.
— И почему я все время выбираю тебя, когда давно мог бы вернуться к нормальной жизни?
— Вы и правда полагаете, что жизнь в ожидании предательского удара — нормальна?
— Куда более нормальна, чем та, что я веду сейчас. В кого я превращаюсь? В кого ты превращаешь меня, белая ведьма Вейлана?
Она хотела возмутиться, что не использует против него никакую магию, что изменяется он сам, по своей воле, но взгляд его заставил ее промолчать, такая в нем сияла невыразимая злоба. Кларий действительно злился, а в гневе он за себя не отвечал. И, если она рассчитывала выбраться из-под завала живой и здоровой, не стоило его доводить, какой бы правой Вейлана себя не чувствовала.
— Сэр Кларий, — как можно мягче позвала она, надеясь пробиться сквозь его злость. — Разве вы недовольны собой? Вас окружают люди, которые не желают вам зла. Вы побывали в роли героя. Вы спасли немало жизней. У вас есть все основания гордиться собой.
— Гордиться собой? — эхом повторил он, вкладывая в эти слова презрение. — Чем гордиться? Тем, что я, как последний неудачник, везу девчонку, которую хочу, к своему сопернику?
Вейлана вспыхнула. Почти угасший, гнев разгорелся с новой силой, сметая барьеры благоразумия, и полным яда голосом девушка заметила:
— Не обольщайтесь, сэр Кларий! Вы ему не соперник.
В глазах темного рыцаря полыхнула злость. Он придвинулся ближе, заставив девушку прижаться к стене, и столь же ядовито поинтересовался:
— И почему же? Я недостаточно хорош для тебя, королева? Тебя достоин только чистенький безупречный мальчик самого благородного происхождения?
Он выглядел весьма угрожающе, поймав ее в плен, упираясь руками в стену и склонившись к самому ее лицу. Слишком близко. Вейлана не смела дышать, боясь, что их тела, разделенные лишь тонкой тканью ее ночной рубахи, соприкоснутся. Но она не желала выказывать страха.
— Вы же знаете, что дело не в благородстве крови! — выпрямилась она. — Ваше происхождение ничуть не ниже, чем у того рыцаря, которого мы ищем. Ваш отец готовится стать императором…
— Я — ублюдок, Вейлана, — буднично сообщил Кларий, криво усмехнувшись. — Моей матерью была шлюха, имени которой отец даже не помнит. Она родила меня и выбросила на помойку, как мусор. Я жил там, среди таких же отбросов, как я, каждый прожитый день — словно чудо, потому что не сдох от холода или голода, или попав под руку кому-то более сильному. Безымянный никому не нужный крысеныш, который зачем-то цеплялся за свою жалкую жизнь. Все еще полагаешь мое происхождение достойным, Вейлана? — он наклонился еще ближе, и голос его звучал насмешливо. — Или убедилась, что я ему действительно не соперник? Ты ведь сразу это поняла, при первом же взгляде: перед тобой мерзость, недостойная ни уважения, ни приязни, верно? Грязь у твоих красивых ножек, вызывающая лишь брезгливость…
Вейлана подняла руку и закрыла его рот ладонью, заставляя умолкнуть.
Слова Клария настолько поразили девушку, что невольно она слушала его, проникаясь острой жалостью к ребенку, прошедшему через подобные испытания. А она полагала, что это в замке своего отца он страдал! Несчастное дитя, отринутое собственной матерью, выброшенное на улицу — ничего удивительного, что Кларий вырос таким озлобленным.
Вот только…
За гневом и злостью в его взгляде, за его ядовитой насмешкой Вейлана увидела кое-что еще.
Презрение.
Кларий презирал себя за свое происхождение. Сам себя считал недостойным, и за насмешкой, за иронией, нарочитой бравадой прятал это чувство неполноценности. Он полагал, что все вокруг разделяют это его презрение, поэтому всегда бил первым, защищаясь. К другим Кларий был беспощаден — ровно настолько же, насколько был беспощаден к себе самому.
— Сэр Кларий, вы несправедливы к себе, — она больше не злилась на него. — Мое первое впечатление о вас не было дурным, это ваше поведение изменило его. Если вас ненавидят, то не из-за вашего происхождения…
Она осеклась, вглядываясь в его безупречно красивое лицо, сраженная невероятной мыслью. Будто почувствовав, как изменилось ее настроение, Кларий отпрянул, процедив:
— Меня не волнует ни чужая ненависть, ни ее причины.
— Откуда вы знаете о… о вашей матери? — совершенно невежливо спросила Вейлана.
Юноша отошел к кровати и накинул на себя рубаху, сердито буркнув:
— Отец рассказал.
— Он вам солгал, — уверенно объявила она.
Кларий замер и уставился на нее, совершенно растерявшись:
— Что?
— Вашей матерью не могла быть случайная женщина, — пояснила Вейлана. — Даже серые колдуны не могут случайно зачать ребенка, для этого нужен особый ритуал. Но они, по крайней мере, не ограничены в выборе матери для своих детей.
— О чем это ты? — Кларий нахмурился.
Весь его вид говорил о том, что он сожалеет о своей нечаянной откровенности. Будь у него возможность, он бы забрал обратно свои слова, но Вейлана не собиралась попрекать его происхождением. Нет его вины в том, что он родился в такой семье; винить можно лишь за самостоятельный выбор.
В ожидании ответа юноша застегивал мелкие пуговицы, даже не особо замечая, что он делает, чем с головой выдавал собственную нервозность. Определенно, заявление Вейланы выбило его из колеи куда больше, чем необдуманное признание. Он точно не ожидал подобной реакции, давным-давно уверив себя, что ответом на подобные слова может быть лишь презрение и отвращение.