— Что еще тут происходит? — пробормотал Пэн с подозрением.
— Я провожу вас до экипажной. Вейлана бы не хотела вашей смерти, — тихо, едва в состоянии совладать с голосом, ответил Кларий.
— Зачем ты это сделал? — Трилл спрашивал не об их спасении.
— Отец… заклял меня. Я не понимал, что делаю, — голос все-таки дрогнул.
Кларию хотелось кричать в голос и крушить все вокруг, боль давила изнутри, требовала выхода, грозя разорвать его на части. Но время для этого еще не пришло. Он должен был защитить хотя бы этих двоих…
— Кларий, — Трилл неожиданно оказался подле него, а узкая мальчишеская ладонь легла на его плечо. — Он — не твой отец.
— Что? — опешил Кларий.
Это последнее, что он ожидал услышать. Да и Пэн выглядел ошеломленным.
— Трилл, что ты с ним говоришь? Он предал ее, предал нас всех!
— Ты же слышал, Пэн! Его околдовали. И вспомни, что говорила госпожа Вейлана. Это — шанс для нас всех, для госпожи Вейланы! Кларий! Черный колдун — не твой отец. Потому что ты — Гвидо Сеавендер.
— Что? — шепотом повторил Кларий, не в силах осознать, что он только что услышал.
— Госпожа Вейлана сказала, что это ты — ее рыцарь, — неохотно подтвердил Пэн.
— И ее смерть от твоей руки — часть обряда пробуждения ее силы, — кивнул Трилл.
— О чем это вы? — ему казалось, он сходит с ума, не выдержав давления вины.
— Дар рыцаря, о котором она говорила — это дар возвращать жизнь белой ведьмы, погибшей от его руки! — торопливо ответил мальчишка. — Ты можешь ее воскресить!
— Я не… — Кларий растерянно взглянул на Пэна.
— Таков обряд, — кивнул тот. — Для этого мы и направлялись в Цитадель. Там тебя должны были научить, как убить и воскресить белую ведьму. Первое ты сделал. Осталось второе.
— Но я не умею воскрешать, — Кларий отступил, все более уверяясь в собственном безумии.
— Умеешь, — убежденно заявил Трилл. — Это твой дар!
— Я же не знаю, что делать… — прошептал Кларий, отступая еще на шаг.
— Ты должен попробовать, — упрямо нахмурился Трилл. — Теперь все от тебя зависит. Нельзя терять времени!
Безумие… Единственное, чем можно все это объяснить. Он — рыцарь? Он может спасти Вейлану — все еще может спасти? Воскресить ее? Это все — бред его воспаленного воображения, и на самом деле он без чувств лежит подле тела убитой им белой ведьмы, не сумев совладать с чувством вины. Кларий ведь так долго мечтал оказаться ее рыцарем, и больной разум рисует для него мир, в котором это стало возможно.
— Да почему вы вообще решили?.. — он цеплялся за остатки нормальности, страстно желая и отчаянно не веря в реальность происходящего.
— Кларий. Ты должен торопиться, — хмуро ответил Пэн. — Вейлана в тебя верила… не подведи ее.
— Хорошо, — Кларий тряхнул головой, словно в попытке привести в порядок хаотично разбегающиеся мысли. — Хорошо. Я попробую. А вы двое… на всякий случай все-таки найдите экипажные.
— Удачи тебе, — шепнул Трилл.
Кларий не имел ни малейшего представления, что ему делать, но в ответ на пожелание кивнул — и устремился туда, куда вело его сердце, более не думая о недавних своих спутниках. Даже не зная, куда унесли тело Вейланы, он непостижимым образом чувствовал, где она.
Наитие привело его к покоям королевы. Не так давно он уже приходил сюда — с целью устроить ей бегство, воспользоваться ее благодарностью и вернуть отцу… черному колдуну, который, если верить Триллу, вовсе не его отец. Каким глупцом он был тогда. Как наивно полагал, что все пройдет так, как он задумал. И ни за что не поверил бы, скажи кто ему, к чему приведет его легкомысленная авантюра.
В прошлый раз он зашел в ее покои без малейшего колебания. А сейчас медлил, отнюдь не уверенный, что она действительно там. Впрочем, куда больше его страшило, что она действительно может оказаться в своих покоях. Потому что мысль о том, что он увидит ее тело, лишенное жизни его же рукой, причиняла почти физическую боль. Кларий не верил в то, что он — ее рыцарь. Не верил, что может воскресить ее. Но безумная надежда на то, что все это может оказаться правдой, требовала действий.
Глубоко вздохнув, Кларий вошел в королевские покои.
Вейлана жила в обстановке сдержанной роскоши и уюта. Еще в первое свое посещение этого места Кларий невольно позавидовал королеве, думая, что когда-нибудь, покончив с войнами, создаст для жизни что-то подобное. А сейчас он с тоской думал о том, что хотел бы разделить с Вейланой ее жизнь здесь. Вот только это невозможно и никогда возможным не станет.
Вейлана лежала поверх покрывала неразобранной постели и казалась спящей. Тихо, словно опасаясь потревожить ее сон, Кларий подошел к девушке. Она выглядела, как живая, только кровавое пятно на груди и отсутствие дыхания указывали, что это не так. Аккуратно он опустился на постель подле нее и обвил пальцами ее ладонь.
Он представления не имел, что ему делать.
Кларий никогда не слышал о том, что можно воскресить убитого. Ему доводилось видеть немертвых, даже упокаивать их, но то были порождения черного колдовства и дикой магии, неразумные, голодные, жаждущие гибели всего живого. Но белые ведьмы, пробужденные белые ведьмы, ему встречались тоже — и они совсем не походили на поднятых из могилы. Их возвращали к полноценной жизни, и Кларий не отказался бы выслушать объяснение, как можно это сделать.
Вот только рядом нет никого, у кого можно было бы попросить совета. А значит, нужно довериться интуиции.
Привела ведь она его сюда.
Кларий склонился к лицу девушки:
— Вейлана. Ты слышишь меня? Любовь моя… До встречи с тобой я и представить не мог, что умею любить. И я… я так виноват перед тобой. Я обещал защищать тебя, но позволил тебе умереть. Мне нет прощенья. Но ты не должна страдать из-за меня. Только не ты. Я не знаю, как это сделать… я не умею воскрешать из мертвых. Я даже не уверен, что Трилл и Пэн сказали мне правду, но я слишком сильно хочу в это верить. Вейлана! Ты должна жить, слышишь? Прошу тебя. Вернись. Вернись ко мне. Любимая… Я не смогу без тебя.
Он говорил так, словно она действительно могла его услышать. Но Вейлана, все такая же неподвижная, лежала перед ним, и Кларий с отчаянием понимал, что ничего у него не выходит. Он просто не знает, что и как делать. Почему, почему он никогда не спрашивал ее, что требуется от рыцаря?
С отчаянной надеждой, что это поможет ее вернуть, Кларий коснулся ее губ нежным, легким, невесомым поцелуем. Он ждал боли — но боли не было. Как не было и ответа. Он отстранился, закрывая глаза, чувствуя, как наполняются они слезами. Впервые с того дня, как Вейлана проникла в его воспоминания. Впервые с того дня, как все для него изменилось.
И вдруг он почувствовал невозможное. Его пальцы, обнявшие ее ладонь, стиснуло крепкое пожатие.
Кларий отпрянул, неверяще глядя на девушку. А она открыла глаза и глубоко вдохнула полной грудью.
Ее взгляд, бессмысленный и рассеянный, вдруг сфокусировался на нем, и Вейлана улыбнулась.
— Кларий, — тихо, едва слышно прошептала она, нежно касаясь его щеки.
Никогда прежде он не знал, что такое счастье. Чистое, незамутненное, заполняющее до краев — она жива! Вейлана — жива. Она дышит, говорит, улыбается… Ему больше ничего не нужно в этой жизни.
— Вейлана, — он больше не сдерживал слез, но то были слезы счастья.
Он расцеловал ее ладонь и прижал к щеке, наслаждаясь этим теплым прикосновением. Кларий позволил себе эту толику счастья, прежде чем отстраниться от нее и опуститься на колени перед ее постелью.
Потому что ничего не изменилось. Он по-прежнему — преступник и чудовище, недостойное находиться рядом с ней. И он убил ее по велению черного колдуна. Такое невозможно простить.
— Куда ты? — Вейлана поднялась с постели, удивленно глядя на него.
Он посмотрел на нее — прекрасную, сияющую новым, ранее не видимым светом, словно снег под лучами солнца. Истинная белая ведьма… Достойная самого лучшего. Кларий опустил голову.