— Я ничего не буду гарантировать этой женщине, — сказал Эдден, его злость была так глубока, что Дженкс, обеспокоенно застрекотал крыльями. — Она оставила моего сына умирать. Ее ребенок — проблема социальных служб, а не моя.
Разозлившись, я проговорила.
— Ты прав. Ты будешь уже на пенсии к тому времени, когда Холли станет самостоятельной.
Что касается меня — я буду только начинать жить самостоятельно — если, конечно, останусь жива.
— Пойми же, — уговаривала я, когда он замолчал. — Посмотри на общую картину. Ты говоришь, что дочь Мии может остаться с ней, тогда, возможно, я смогу уговорить Мию приехать к нам добровольно. От этого выигрывают все, и ты будешь выглядеть как доброжелательный человек, помогающий беспомощной женщине в тюрьме сохранить своего ребенка. Она отсидит срок за избиение Гленна, а потом мирно вернется в общество, обещая вести себя хорошо. Лучший способ управлять ей — это Холли.
— А что с Тилсонами? — спросил он, и я сделала лицо, которого он видеть не мог. Ах да. Я и забыла о них.
Я продолжила усердно работать, хотя плечи начали болеть.
— Наверное, она возложит вину за это на Ремуса, и Бог свидетель, он того заслуживает. Как только она окажется за решеткой, ты сможешь контролировать ее. Шаг за шагом.
Вновь воцарилась продолжительная тишина.
— Посмотрим, что я могу сделать.
Это прозвучало довольно кисло, и связь прервалась.
— Эдден! — воскликнула я, но слишком поздно. Я не могла идти к Мии с «посмотрим, что могу сделать». Расстроившись, я положила телефон на базу и выругалась, глядя в потолок.
— Вот бычье дерьмо, — пробормотала я.
Дженкс полетел к столу, и когда я закончила взвешивание последней порции пыли, его крылья замерли.
— Почему ты помогаешь ей, Рэйчел?
Отойдя на полшага, я сдула немного пыли, и задержала дыхание, пока пыль не осела.
— Я и не помогаю, — сказала я, оставшись довольна количеством пыли. — Я пытаюсь не получить обвинения во всплеске активности смертельно опасных видов внутриземельцев. Если мы сможем продержать ее в тюрьме достаточно долго, Ремус к тому времени, как она выйдет, будет уже мертв, и она не сможет зачать еще одного ребенка.
Я ссыпала пыль в смесь с вином, наблюдая, как она становится черной и осадок опускается на дно. Дженкс вновь поднялся вверх, принеся мне прядь моих волос. Я аккуратно опустила их в смесь и несколько раз размяла пестом.
Потом соскребла стружку с часов, а закончив, открыла духовку и достала последнюю бутылку. Дженкс подлетел ближе, чтобы проехаться на восходящем потоке горячего воздуха; я залила во флакон смесь и закрыла его пробкой, почувствовав в сознании приступ боли. Не такой как, если бы кто-то встал в мою линию, а скорее ощущение, что я могла ощутить кого-то, ничего для этого не делая. Я подняла глаза к потолку и не удивилась, увидев Биса, ползущего по нему: его обычно темная кожа была бледно-белой, чтобы соответствовать поверхности, по которой он карабкался. Моя приветливая улыбка исчезла, когда его красные глаза встретились с моими, и я заметила, что его большие, с белым пушком уши были почти параллельно прижаты к голове, как если бы что-то его насторожило.
Увидев, что его заметили, юный горгулья опустился на прилавок.
— Пресветлая Тинкина матерь! — завопил Дженкс, отлетая на половину кухни и оставляя за собой пятно пыли, словно осьминог. — Бис! Что, черт побери, с тобой не так?
Я поставила бутыль рядом с двумя остальными, выстроенными в линию рядом с моим котлом, и вытерла ладони о джинсы.
— Привет, Бис, — сказала я. — Пришел погреться?
Бис вертикально потряс крыльями и обвил своим львиным хвостом бедра, нервничая.
— На улице стоят две машины. Я думаю, это Ринн Кормель.
Я громко выдохнула, и уровень адреналина в крови подскочил, вызвав головную боль.
— Айви с ними?
Спросила я, уже двигаясь в том направлении.
— Я не знаю.
Дженкс летел передо мной, и я почти бежала трусцой к входной двери, включая свет по дороге. Раздался не очень громкий одиночный звонок фермерского колокольчика, который мы использовали в качестве дверного звонка, и я отряхнула остатки колдовских ингридиентов со своей рубашки.
Хотя в святилище горел свет, в коридоре было темно. Я испытала облегчение от того, что Бис стер со стен надписи. За этим последовала мысль, что мне обязательно надо купить дверной глазок. Или повесить лампочку. С бешено колотящимся сердцем я потянулась к дверной ручке, пригнувшись, когда Бис приземлился рядом с дверью, цепляясь за стену, как огромная летучая мышь. Его уши были прижаты, и он полез выше, чтобы находиться на уровне моей головы. Дженкс сел на мое плечо, и надеясь, что остальные писки не проснулись, я распахнула дверь.
На пороге стоял Ринн Кормель, застыв немного боком в желтом свете лампы над дверью. Он выглядел так же, как несколько часов назад: длинное пальто, круглая шляпа, начищенные до блеска ботинки покрыты снегом, руки он держал в карманах. Позади него, на темной улице, стояли две длинные машины. Не лимузины, но близко.
Одарив нас приветливой улыбкой, он кивнул головой Дженксу и мне, и его глаза мельком обратились туда, где скрывался Бис, словно он мог видеть сквозь краску и камень.
— С ней все в порядке? — спросила я, почти задыхаясь.
— Более чем, — сказал он грубым тоном, в котором слышался нью-йоркский акцент. — Она просто шедевр.
Вытащив одну руку в перчатке из кармана, он указал на второй автомобиль.
Крылья Дженкса застрекотали, когда он в поисках тепла перебрался ко мне за шиворот, и мои глаза сузились. Из второй машины стали выходить люди, но никакого намека на Айви не было, и я не оценила его комментария.
Ринн Кормель улыбнулся моему очевидному гневу, раздражая меня еще больше.
— Я не воспользовался ею, Рэйчел, — сухо произнес он. — Пискари был художником, и я могу оценить произведение искусства, не прикасаясь к нему, не нанося урон.
— Она живой человек, — отрезала я, скрестив руки на груди от холода и не выходя на крыльцо.
— И великолепнейший экземпляр. У тебя хороший вкус.
Боже! Меня от этого просто тошнит. Крылья Дженкса щекотали мне шею, и я посмотрела мимо Ринна на улицу, увидев в рассеянном свете уличных фонарей, как Айви рухнула в руки громилы. Он был одет в черную футболку, мышцы на руках напряглись, когда он поднял Айви так, словно она ничего не весила. Позади него маячил второй мужчина, держа в руках ее ботинки и пальто.
— Вы сказали, что с ней все в порядке! — обвинительно сказала я, поняв, что она потеряла сознание.
Мастер вампиров отошел в сторону, когда его люди стали подниматься по ступенькам, и я ушла с дороги, когда они проходили мимо, ведя себя очень скромно и оставляя после себя тяжелый запах вампира.
— Так и есть, — сказал Ринн, когда они прошли мимо меня. — Она спит. Она, вероятно, останется в таком состоянии до и после восхода солнца. Ее последние слова были о том, чтобы мы отвезли ее домой.
Он улыбнулся, качая головой, чтобы выглядеть совершенно нормальным, совершенно живым. Совершенно мертвым.
— Она использовала слова, которые не оставляли сомнений. Я не видел вреда в этом.
Я могла представить.
— Ее комната слева, — крикнула я им вслед, идти за ними и оставлять бывшего президента Соединенных штатов стоять на моем пороге мне не хотелось. Дженкс взлетел с моего плеча. Пыльца рассыпалась вокруг него, пока он раздумывал, но решившись, он полетел за вампирами.
— Я покажу, — крикнул он. — Вам сюда.
Я повернулась к Кормелю, все так же держа руки на груди. И мне все равно, что это была поза защиты.
— Спасибо, — сказала я сухо, думая, что поблагодарю его более искренне, когда проверю, в каком Айви состоянии.
Высокий мужчина вновь склонил голову.