– Квебекцы! – растерянно пробормотал он. Они редко выходили в открытое море, предпочитая ползать в знакомых водах реки Святого Лаврентия. К тому же они не ладят с Оттавой. Может быть, еще все обойдется.
Но почти сразу в УКВ-рации для связи с берегом затрещал повелительный голос с плавбазы.
Они окликали по-французски. Только по-французски. Роберто понял лишь название своего траулера, исковерканное до неузнаваемости.
Он нервно схватил микрофон:
– «Арен сор», я не говорю по-французски. Кто-нибудь из вас знает английский?
В ответ снова послышалась угрожающе непонятная французская речь, перемежающаяся громом радиопомех.
– Я повторяю, «Арен сор», я не понимаю по-французски. Кто из вас говорит по-английски?
Похоже, что таких на судне не было. Громадная махина плавбазы медленно надвигалась на «Санто Фадо».
Спрыгнув на палубу, Роберто присоединился к сыновьям.
– Обрубать тросы? – обеспокоенно спросил Мэнни.
Роберто колебался. Это был последний замет. И все равно не хотелось терять дорогой трал. А главное – мерзко было расставаться с надеждой поймать Патриарха.
– Подожди. Еще есть время.
Он метнулся к эхолоту и глянул на отметки.
Рыбы остервенело жрали. Экран кипел зеленоватыми пятнами. Смешались треска и мойва, но не было сомнений, кто здесь хищник, а кто жертва.
Трал медленно сметал в хвостовой мешок и треску, и мойву. Как и должно было быть.
Роберто поискал глазами Патриарха. Сначала он его не заметил, отчего возросла надежда, что рыба уже в сети.
Вдруг он возник в поле зрения. Эту отметку нельзя было не узнать. Странно, но рыба-гигант плыла через кипящую массу рыб, направляясь к какой-то отдаленной цели. Она, что ли, не голодна?
Гигант проплыл по прямой через весь косяк и исчез за пределами экрана.
Роберто посмотрел в ту сторону, куда направилась эта рыба. Там была плавбаза. Странно. Треска никогда не плывет по прямой, разве что преследует добычу.
Тяжело вздохнув, он осознал, что упустил возможность, которая бывает раз в жизни.
– Отдать сеть! – заорал он, чувствуя, что слова застряли в горле.
Оба сына бросились к стопорам лебедки и дернули их со злостью и с силой. Барабаны завертелись, тросы хлестнули и скрылись за кормой.
Последняя бухта троса исчезла в холодной негостеприимной Атлантике, и Роберто Резендеса охватила глубокая печаль. Вот так закончился последний замет «Санто Фадо». Недостойно.
Все последующие события разворачивались с ужасающей быстротой.
С плавбазы спустили два серых баркаса. Они направились к «Санто Фадо». Еще можно было попытаться удрать, но Роберто решил, что это было бы неразумно. Не было доказательств, что он что-нибудь нарушил. Подозрения – конечно, но доказательств – никаких. Трал уже на дне.
Когда баркасы подошли поближе, Роберто и его сыновья с удивлением уставились на сидевших в них людей. Их лица были неестественно белыми. И еще на этих лицах были странные вертикальные голубые линии, образовывавшие симметричный узор вокруг носа.
Роберто припомнил, что рыбаков из Новой Шотландии называли «синеносыми», потому что краска с перчаток переходила на носы, которые часто приходилось вытирать на холоде. Но рыбаки на баркасах Новой Шотландии не красили лица белой краской и не называли свои суда французскими именами.
Лишь когда баркасы подошли к их судну с обоих бортов, стало ясно, откуда эта белизна.
Это был самый натуральный грим. И голубые полоски, образовывавшие завитки, – тоже. Сперва Роберто подумал, что этот орнамент означает рыбу. Это было естественно – рыба была смыслом всей то жизни. Но этот орнамент не был рыбой. Слишком разукрашено. Иногда таким орнаментом покрывают чехлы оружия. У этого орнамента Роберто не знал ни названия, ни значения. Только что-то знакомое в нем было.
– Зачем они так себя разрисовали? – удивленно прошептал Карлос.
– Для защиты от холода, – ответил Роберто, думая, что это может быть правдой. Какая может быть другая причина?
Лодки ткнулись носами в корпус старого траулера и зачалились. Роберто приказал сыновьям помочь. Сам он стоял на качающейся палубе, дрожа в непромокаемых оранжевых штанах и резиновых сапогах, накинув на голову капюшон тускло-серой штормовки. Он все еще думал о Патриархе, которого чуть не поймал.
– Кто из вас говорит по-английски? – обратился он к первому из белолицых, поднявшихся на палубу.
Кажется, никто. Вместо ответа они извлекли пистолеты и направили на рыбаков.
– Вы инспектора канадской рыбоохраны? – нервно спросил Роберто, зная, что иногда рыбоохрана действует под прикрытием.
Ответа не последовало. Даже по-французски. Странно. И лица странные, с этими синими клоунскими ртами и жирно наведенными носами, от которых отходили на белые щеки стрельчатые крылья.
– Это судно Соединенных Штатов, – сообщил Роберто, подумав, что вдруг из-за испанского имени на корме их приняли за испанцев. Даже сейчас, два года спустя после так называемой Палтусовой войны, отношения между Канадой и Испанией были весьма натянутыми.
Не говоря ни слова, разукрашенные матросы стали подталкивать их к лодкам. Правда, при этом слышалось какое-то невнятное ворчание. Может быть, даже на французском, но Роберто не был в этом уверен. Слишком мало он знал этот язык.
Молча кивнув сыновьям, он повел их к ожидающему баркасу.
– Мы должны повиноваться этим людям, потому что мы в их территориальных водах, – просто сказал он.
Вскоре их доставили к плавбазе. Один из матросов остался на «Санто Фадо». Если их траулер арестован, хлопот не оберешься. Такое уже случалось, когда шла свара из-за палтуса. Ловцы морских гребешков теряли суда из-за незаконного промысла. Им их так и не вернули.
Когда они подходили к «Арен Сор», Роберто заметил что-то в воде. Оно было похоже на устремившуюся к цели акулу. Или дельфина. Но вода была слишком холодна для дельфина.
И тут его поразила внезапная догадка: торпеда! Белый пенистый след стрелой мчался к огромному судну.
Роберто попытался что-то сказать, показать пальцем, но в ответ получил хмурый взгляд и взмах стволом пистолета. Что-то было неестественное в полном молчании этих белолицых.
Роберто стал отсчитывать долгие секунды до взрыва.
Да, это могла быть только торпеда. И она быстро приближалась. Тускло поблескивал в серой воде металл. На вид она была длиной с человека. Или Патриарха, подумал он. Нет, это невозможно. У трески серебристая кожа. К тому же эта штука идет, как машина.
Три секунды, продолжал отсчитывать про себя Роберто. Две. Одна...
Белая стрела шлейфа воткнулась в борт судна чуть пониже ватерлинии.
Взрыва не последовало. И удара тоже. Вообще ничего. Пенный след вошел в борт судна и исчез.
Может быть, действительно бурый дельфин, играя, поднырнул под судно.
Роберто вновь вернулся мыслями к собственному тяжелому положению. Когда баркас подошел к плавбазе, со шлюпбалок спустились тросы и баркас втянули в грузовой люк, который тут же захлопнулся.
Их отвели в вонючий трюм, где вытряхивали рыбу из сетей, тут же разделывали и замораживали.
Даже на взгляд потомственного рыбака Роберто Резендеса, зрелище было отвратительное. Огромный перерабатывающий завод. Вот почему нет трески. Такое судно за день сжирает целый косяк, выплевывая консервы для кошек и рыбные палочки.
Такое судно принадлежит компании. Ни одной рыбацкой семье оно не по карману.
– Вот поэтому, – шепнул он сыновьям, – у нас и нет будущего.
Рыбу чистили – потрошили и разрубали пополам – на конвейерах в охлаждаемых отсеках. От вони рыбьих внутренностей в и без того спертом воздухе трюма могло стошнить.
Проходя мимо иллюминатора, Роберто улучил момент и взглянул на шероховатую поверхность моря. Там, в холодной зеленовато-серой воде Атлантики, он увидел, как волны заливают ржавый нос «Санто Фадо». Именно так. Он застыл, но его толкнули вперед.