Белая волчица
Мягкие лапы, покрытые белым мехом, тихо ступают по влажной траве. Чуткий нос втягивает утренний воздух, пытаясь определить, где же прячется Тот, кто ей нужен. Орехово-зеленого цвета глаза считывают малейшее движение. Вот только... Не здесь. Моя цель опять ушла от меня. Лишь тонкий шлейф Его присутствия витает в воздухе…
- Давным-давно, когда лес был еще молодым, а облака плавали совсем близко к земле, так, что их можно было задеть рукой, началась эта история…в одном посаде у Ладоги жила красавица-девка, и сватались к ней лучшие парни Посада. Вот только прогоняла она их всех, не глядя. Молвила, что другого ждет, что не пришел Тот её единственный, кто дорог. Ни жемчуга заморские, ни шелка, ни гребни костяные, ни бусы не трогали её сердце. Недели сменялись месяцами, отец да мать красы той только диву давались – чем же ей, непокорной, не угодили женихи? Кого она ждет? Уж не порчу ли навели на неё? Ничего не отвечала она им. Лишь грустно улыбалась и уходила к вечно грозному Неву, что катило свои волны на каменистый берег.
И вот оделась златом листва, зарумянились яблоки во дворах, запенился хмельной мед в гриднице, девки наряды свои начали доставать из сундуков да коробов. Парни игры устраивали на потеху девкам, леденцы дарили любушкам своим. Лишь в одном доме на краю Посада тихо было. Шумел темный лес за оградой, в тиши катились под ноги яблоки, развивались ленты девичьи на воротах – но никто эти ленты не снимал. В деревянной избе тепло потрескивал огонь, в углу под лавкой томились лукошки и кадки с грибами да ягодами, на полу лежали ковры тканные, в красном углу фигурки богов хитро щурили глаза. Вечерами за столом собирались девка-краса да мать с отцом её. Уж и корили её, и к совести взывали, да только все одно – уткнется глазами в плошку с кашей сладкой и сидит, молчит. А то и вовсе в лес уходит. А парни все на оконце её, вьюном увитое, засматривались. Да и накликали беду на девицу. Стали бабы Посада судачить, будто бы и ведьма она, и Велесова жрица, и проклятая, и лешего внучка – и парней всех околдовала. Бабья дурь – да вот поверил ей народ посадский. Стали шипеть змеями на неё молодухи, старики руками махать, парни колесо Перуново показывать… А ей все одно – идет, куда шла, на люд на смотрит. И нет ей до глупых пересудов дела. Как березка стройная – тоненькая, с косой льняной до пояса, глазищи в пол-лица - да и цвета необычного, не то зеленые, не то меда спелого. Макошь её любила, в трудах девичьих пособила – и рубаха у неё всегда крашена толково была, и узоры-то вышиты красивые. Может, и зависть чужая её погубила, но говорят, как-то вечером собрались девки посадские да решили извести соперницу. Решили – да и пошли к бабке-травнице, а та…
- Так, Сонечка, хватит, хватит, это уже не годится, никак не годится! Что это за ужасы средневековые? Ты что детям перед сном читаешь? Где ты эту книгу взяла? А ну немедленно убирай!! Детки, ложимся, ложимся по кроваткам, ну, вот, молодцы. Укрываемся, на улице дождик идет, холодно. Дима, ты почему в штанишках лег? Ну-ка, снимай, снимай… Пашенька, не бей Светочку подушкой, ей же больно!! Ну, сладкие мои, угомонились, спать, детишки, спать.
- Марина Евгеньевна, пусть Соня сказку дорасскажет!!
- Ирочка, няня Соня устала, она кушать пошла. Завтра она придет и все-все расскажет, правда, Сонечка?
Сонечка, двадцатилетняя практикантка из пединститута, рассеянно кивнула головой и вышла под кудахтанье старой воспитательницы – как и положено, полной матроны в платке, шали и огромных очках в роговой оправе, считающей, что на свете в вопросе воспитания детей есть два мнения – её и все остальные, которые заведомо неправильны. Впрочем, неугомонная Ирочка, растрепанная бойкая конопатая девчушка лет 5, удостоилась настороженного взгляда Марины Евгеньевны и улыбки Сонечки. С этой улыбкой девочка и уснула. А Соня, зачитавшая детям старую славянскую легенду, еще два часа слушала со скучающим видом наставления великого воспитателя советской закалки. Какая разница, что ей выговорят сегодня, если завтра её практика здесь кончается и этих детей она больше не увидит?
«А жаль – думала Соня про себя - я к ним привязалась… Это беда всех практикантов и вожатых – к своим подопечным привязываешься, в них влюбляешься – и очень сложно потом оторваться от общения с ними. А надо…»
В этот момент лекция о труде воспитателя кончилась и девушка тут же унеслась по своим делам, мигом пролетев вкусно пахнущую супом и котлетами(они все равно окажутся за шкафом, как ни крути) столовую, исчезнув из жизни этих детей и даже не попрощавшись –все равно забудут.
Маленькая Ира в это время спала и видела странный сон… Сон, в котором девушка-красавица шла по тропинке в лес – и на опушке звала её с собой. А из леса выбегали белые волки и садились полукругом у её ног…
Наблюдать за человеком, попавшим вместо теплого душа под ледяной ливень – это, несомненно, забавно. Особенно если ты в этот момент находишься дома, в тепле под одеялом. Мне не повезло. Ибо я стояла в лагерном душе и ругала на чем свет стоит всех мастеров, придумавших правило ровно в 23.00 и ни секундой позже отключать горячую воду – видимо, чтоб дети отбой соблюдали. Этот самый отбой я чуть не нарушила, едва сдержав дикий крик, когда мне на голову вылилось как минимум ведро холоднющей воды. А голова-то все еще мыльная…видимо, придется снова ощутить себя «моржом».
Ах, как приятно так лежать, укутавшись в одеяло и обнявшись с чашкой горячего сладкого чая, который умеют готовить лишь в столовых. Неважно, школьных или лагерных. А еще лучше, когда рядом кто-то милый сердце, такой весь белый и пушистый, который обнимет, принесет эту самую чашку чая, укутает в одеяло и сядет рядом, наблюдая краем глаза и улыбаясь. Мррр…даже мурашки по коже побежали. Только вот нет никого такого пушистого рядом со мной. Конечно, периодически какие-то романы случаются, вот и теперь вожатый 3 отряда ходит хвостом, да только не то все это…не получается у меня с молодыми людьми вместе быть дольше 2 месяцев. Для своих 18 я сделала слишком много попыток. Последняя кончилась отъездом возлюбленного на учебу в другой город. Ну и удачи ему там. А я осталась в родном городе с родным кружком вожатых и кучей друзей-студентов. С которыми сейчас и нахожусь в этом замечательном лагере самых строгих правил, взъерошенная, стучащая зубами и завернутая, как капуста, в десяток одеял. И совершенно одна, потому что остальные вожатые со своими отрядами ушли на дискотеку, а мне вздумалось помыться. Кстати, насчет «я». Студентка второго курса психологического факультета Ирина Агнова. Для друзей просто Ирка. И не говорите, что Ира и Ирина – это разные имена. Не в моем случае.
Грохот откуда-то слева, к сожалению, прерывает мою исповедь, поскольку там явно пола в ход тяжелая артиллерия в виде горшков с цветами. О, еще и визги пошли. Мда, и почему я не пошла на дискотеку?!
- …идиот, смотри что ты натворил?! Вот сам и иди к вожатым!!!! Ненавижу тебя, ненавижу!!!