Там у перекрестка — Ян и ребята Голландца. Они ждут твоей помощи, даже если… «Если» я торопливо задавил в своем сознании. Я не хотел, не мог поверить в то, что опоздал. Что опоздал окончательно и бесповоротно. Что Антон… В общем, я не мог допустить этого «если».
Пятикилограммовый рюкзак весил чудовищно много. Наверное, он пустил корни в землю, пока я отдыхал. Я включил фонарик. Луч света из ярко-белого давно стал тускло-желтым. Батарейки дожевывали последние микроамперы. Поискать запасные на Пятом пикете я не догадался. Сядут батарейки — придется жечь свечи.
Идти дальше. Как угодно, но идти. Наверное, я все-таки нашел метки, потому, что помню, что упал уже на перекрестке с туннелями-близнецами. Но я дошел. Все-таки дошел. Какое-то время я вспоминал — какой из туннелей мне нужен. Два одинаковых, черных провала молча ожидали моего решения.
Правый. Правый туннель.
Я уже не шел. Тяжело дыша, еле переставляя ноги, я ковылял, опираясь на стену, пытаясь сохранить равновесие и страшась одного. Я боялся потерять сознание. Если это произойдет, то я так и останусь лежать здесь, в считанных метрах от колодца.
Я не мог допустить этого. Не имел права. Нельзя упасть. Нельзя позволить себе соскользнуть за грань реальности. Нельзя потеря… … — Бат? — громкий шепот, доносившийся с перекрестка, беззвучно гас в сумраке.
Я медленно приходил в себя, пытаясь понять, что произошло. Весь мир медленно и болезненно всплывал из липкого комка темноты, клубившегося в моей голове. Я лежал на полу ничком. Все-таки потерял сознание? — …Бат?! Это ты?! — я осторожно приподнялся, непослушной рукой, стряхивая с лица каменную крошку. Антон. Это голос Антона. Антон. Живой. Живой!!!
— Антон?.. — негромко прохрипел я. Распухший язык еле ворочался во рту и говорить было трудно. Радоваться тому, что Антон жив и удивляться тому, что он до сих пор никуда не сверзился из шахты, не было ни сил ни времени.
— Бат? Что с тобой?
— Яд… — объяснил я, неуклюже пытаясь подобрать с пола фонарик и подняться самому, — …Яд волны.
— Ты нашел Скифа? Где он?
Я все-таки поднял фонарик.
Оказалось, что я упал уже на самом перекрестке. Рюкзак валялся недалеко от фонарика. До колодца оставалось не более десяти шагов.
— Его… нет… Он ушел… с Тигрой… к Большому… Мосту… — я попытался пристроить фонарик в камнях у стены, так чтобы он мог освещать перекресток. Мне это удалось. С четвертой попытки.
— Антон… — застежка рюкзака не поддавалась, выскальзывая из распухших пальцев. — …Я собираюсь зажечь колодец.
— Что-о-о?! — Антон забыл про то, что на перекрестке лучше не шуметь. Наверное, он решил, что у меня начинается бред. Он был не очень далек от истины. — … Я не знаю… получится или нет, — ответил я, стискивая в кулаке остатки сил, чтоб заставить себя говорить внятно и спокойно, — Ничего лучше… все равно не придумаем…
Наконец я догадался что можно просто вспороть рюкзак ножом. На пол вывалились две пластиковые бутылки с бензином. Горючее для заправки примуса, которое я забрал с Пятого пикета.
Мой огнемет.
Я добил многострадальный рюкзак окончательно, несколькими неровными надрезами оторвав от него большой треугольный лоскут брезента.
Я даже не пытался откручивать пробки — просто срезал горлышки обеих бутылок.
Воздух вокруг мгновенно пропитался резким, пьянящим запахом бензина. Кусок брезента я запихнул в одну из бутылок.
— Антон…
— Бат?
— У меня четыре с половиной литра горючки… Беги, как только это дело начнет гореть… Ты сумеешь… спрыгнуть?
— Да. Не волнуйся… Бат, ты в порядке? — …Лучше не бывает… Готов?
— Готов…
Достав спички, я зажал коробок в зубах, освобождая руки для бутылок. Как близко меня подпустит волна? Стараясь не пролить бензин (почти удалось), я сделал несколько шагов. И еще несколько. Что-то плеснуло в колодце. Я не стал разбираться — показалось мне или нет. Разбрызгивая бензин, пластиковая двухлитровка по дуге отправилась в колодец. Вытащив брезент из второй бутылки, я метнул ее вслед за первой.
— Антон!!! — заорал я, чиркая спичкой. С ужасом я услышал, как, после всплесков обеих бутылок, в колодце что-то действительно начало шевелиться.
Лоскут ткани, пропитанный бензином, вспыхнул, опалив пальцы. Я швырнул пылающий брезент в колодец.
Четыре литра бензина, разлившегося по поверхности воды, с хлопком полыхнули, превратив колодец в маленький вулкан. Перекресток озарил колышущийся свет. Все вокруг обрело резкие тени. Что-то попыталось прорваться сквозь языки огня наверх, но замерло, окутанное пламенем, и, спустя мгновение, рухнуло обратно в колодец, в море пляшущего огня.
Из отверстия в потолке над горящим колодцем, вывалился отчаянно кашляющий Антон, приземлившись как раз на бордюр колодца. Секунду он размахивал руками, балансируя над огнем, потом, соскочив с бордюра, кинулся ко мне, по-моему совершенно забыв о волне.
— Бат!
В мечущихся отсветах пламени, я успел заметить людей бегущих через перекресток.
Первым бежал Ян. И я, наконец, позволил себе потерять равновесие. Скользнуть в зыбкую тишину катакомб. В уютный сумрак Системы…
Пятница
17:40
— Чем же все закончилось? — вежливо осведомился Саша, снимая закипевший сименсовский электрочайник с подставки.
Мы расположились на третьем этаже, в преподавательской, рядом с одной из лабораторий биофака. Внизу, за окном, не спеша, расходились последние студенты.
Мягкое вечернее Солнце, плавало над крышами домов в компании одинокого облачка, непонятно как очутившегося в выгоревшей за день лазури неба. Старинное здание Университета постепенно окутывало то флегматичное спокойствие, которое появляется только накануне выходных, когда последние когорты студентов покидают его и бастион знаний пустеет, оставаясь один на один со своими воспоминаниями.
Пожав плечами, я невольно коснулся марлевого тампона с мазью, крест-накрест приклеенного к щеке пластырем.
— Остальное — не ко мне. Финал истории я благополучно пропустил. По уважительной причине. Пребывал в отключке. Тому, что я не остался у перекрестка с колодцем насовсем, я обязан исключительно этому головорезу, — улыбнувшись, я кивнул на Антона, выкладывающего крекеры в стоявшую на столе вазочку.
В окружении расписаний, письменных столов и стеклянных шкафов с книгами, в своем сером свитере и джинсах Антон выглядел чуть-чуть неуклюжим. Рукопашник, саблезубый тигр подземелий, сейчас больше всего был похож на разбуженного сонного котенка, немного растерянного спросонья.
— Он действовал быстро. На своем горбу дотащил меня до Трилистника и уже оттуда, вместе с моей командой вытащил нас троих наверх, к ближайшей дороге.
— Троих?
— Руслану стало плохо примерно через час, после того как я привел его на Трилистник. Еще от волны здорово досталось Нике — она была среди уцелевших из группы Голландца, которые попали в ловушку на том злополучном перекрестке.
Как Антон вез нас в больницу — отдельная история с элементами триллера и научной фантастики. Но он все-таки успел вовремя.
— Анафилактический шок? — Саша бережно разлил кипяток по маленьким фарфоровым чашечкам. В пятницу он традиционно затевал чаепитие, которое за несколько лет успело обрасти целым ворохом традиций, оставив далеко за флагом японскую чайную церемонию. Одним из обязательных предметов, являлся старый пластмассовый электрический чайник вишневого цвета. Другой незыблемой традицией были чуть подсоленые крекеры, продававшиеся в маленьком киоске за оградой биофака.
С «Алексан Антонычем» я познакомился несколько лет назад, когда мы прокладывали в Университете локальную сеть. Наше знакомство переросло в дружбу и привело к тому, что я узнал о «пятничных чаепитих» биологов. Я всегда был здесь желанным гостем.