–Ой, Зина, что я тебе сейчас расскажу. Люда начала хохотать.
–За мной начальник начал бегать, приходит ко мне на работу по вечерам. А сегодня утром зашел, говорит: вечером зайду. А я вспомнила, что утром трусики не переодела свежие, сняла, постирала, повесила сушить на трубу, рядом с плиткой. Слышу запах горелой тряпки, посмотрела, а это мои трусики подгорели, в нескольких местах дырки. Он вечером придет, а как я без трусиков, что теперь делать? Она сильно смеялась.
Мой брат вернулся из армии и не один приехал, а с девушкой. Мама была в шоке.
–А как же Юля? Вы хотели свадьбу сыграть, когда ты вернешься?
–А ваша Юля, уже полгода назад, вышла замуж.
–Да как же это? Неправда. Она же твоя невеста, ждала тебя, ты ей стихи писал, вы же любите друг друга. Вы же уже были как муж с женой. Ну, смотрите сами.
Через неделю брат подходит к маме.
–Дайте мне денег, 30 рублей.
–Зачем?
–Мне надо.
–Зачем?
–У меня туфли порвались.
–Нет у меня денег.
–Займите.
–Да я же тебе только что отдала все деньги: ты купил туфли, рубашку, брюки, куртку, носки, трусы. Я же тебя одела, обула с ног до головы. Что тебе еще от меня надо? Плакала мама. Кровопийцы! Отец твой сколько надо мной издевался. Да, когда же, я уже сдохну от вас всех, сволочи! Когда же я уже сдохну, Господи!
Как мама не плакала весь вечер, на утро она дала ему деньги. Он купил билет своей девушке и отправил ее домой.
–А где же твоя жена? Спросила я, когда пришла с работы.
–Какая она мне жена?
–Ну вы же жили с ней, как муж с женой.
–Так шалаву снял, ехали в поезде, увязалась за мной.
–Девушка то хорошенькая была, симпатичная, стройная, как куколка. Видно, что она тебя сильно любит.
–У меня таких девушек еще будет знаешь сколько, сами в штаны лезут, а я что, мне после армии погулять еще надо, я молодой.
–А где Рита? Что-то я ее не вижу. Слышишь, что молчишь? Где Рита? Спросила мама.
–Домой уехала, ту – ту.
–А, это ты деньги ей на дорогу взял? Я еще твоим шалавам платить должна? Я цемент глотаю, чтобы твоих сучек оплачивать. Господи, да, когда же я уже сдохну, от вас от всех! Плакала мама.
18 лет.
Мне исполнилось 18 лет. Мама накрыла большой стол в зале. Я сшила себе новое, красивое платье. Пришли родственники, все меня поздравляли и хвалили. Троюродный брат Толик подарил мне свою гитару, я о ней давно мечтала. Давно хотела научиться играть на гитаре и петь песни, романсы под гитару в кругу друзей.
Даже нашла себе репетитора, но в нотах я не бум-бум, ничего у меня не получилось. Моя крестная подарила мне свои позолоченные часы, браслет. Я тоже мечтала о них всегда. Любовалась мамиными маленькими, золотыми, изящными, резными часиками. Правда мои часы уже через неделю остановились. Я их сняла с руки и все забывала отнести в ремонт, носила в сумочке.
–Ой, Зинке часы золотые подарили, этой дуре. Она их или потеряет, или у нее их украдут. Злорадствовал мой брат.
Через месяц пришел Игорь. Брата не было дома. Я сидела на кровати, читала книгу. Он зашел, сел на стул, задумчивый и растерянный.
–Может сходим, оформим брак? Хорошо, что я сидела на кровати, я бы упала со стула.
Я молчала. Я думала, что после того, как все случится, я сяду и скажу:
–Извини, что крови нет. Я тут до тебя немного поковырялась, палочкой от веника и порвала себе плеву. Но ты не переживай, это просто из любопытства. Но ведь это было до тебя.
И он будет меня всю жизнь упрекать, что женился на мне, а я уже была не девушка. У него будет повод гулять, он ведь как бы обиженный. Но даже и это уже не главная причина. Причина была в нем, в его непостоянстве, в его легкомыслии, а может в его увлеченности другими девушками, но его уже не исправишь.
Если он уже молодой такой, он уже не остановится, так и будет гулять всю жизнь. Встать в очередь и расталкивая локтями его многочисленных любовниц, злиться, рвать на себе волосы, ненавидеть и проклинать? Или как говорила моя мама: сидеть у окна, плакать и ждать, когда он нагуляется и посетит свою жену и детей.
Нет уж. Достаточно он мне попортил крови, много я уже слез пролила пока ждала, когда он нагуляется с моими подругами. Он не для меня, лучше жить одной, чем с кем попало. И так я ему ничего не ответила словами, только мысленно я с ним разговаривала. Потому, что снова, как всегда, на уста как будто наложена печать молчания.
А может потому, что не все можно сказать словами, особенно такое. А может, я думала, что он меня просто не поймет. А может, я просто не хотела его обидеть. А может, просто я дала ему повод подумать о своем поведении. Он же наверняка думает, что никто не устоит от его такого предложения, что все девчонки, как пчелы летят на мед, в его объятья, стоит ему только моргнуть глазом. Вот и пусть подумает, и поймет наконец, что он все же не центр вселенной.