Девочки ожидали увидеть Джона Эдвардса, молодого доктора, который лечил Элизабет. Но встретивший их на пороге палаты врач Энни оказался старше и опытней.
- Доктор Хэмонд, - представился он.
- Я ее мать, - ответила миссис Уитмен. - Как она?
Лицо доктора Хэмонда не выразило никаких эмоций.
- Был бы счастлив ответить: все прекрасно. Однако исход пока не ясен. Мне важно знать, сколько времени девочка находилась в бессознательном состоянии до того, как была доставлена к нам.
Рики выступил вперед.
- Это я нашел ее, доктор. Но я не знаю, сколько времени она пролежала. Просто не представляю.
Миссис Уитмен, Джонни и Рики кинулись к постели, где лежала Энни. Мона сжала в ладонях холодную руку дочери. Близнецы остановились в ее ногах, глядя на неподвижное тело, распростертое перед ними. Лицо было безжизненным, лишенным всякого оттенка. Джессика почувствовала, что сейчас упадет в обморок, и ухватилась дрожащей рукой за металлическую спинку кровати. Несколько минут прошло в полном молчании. Затем Элизабет увела сестру в коридор, где они тихо уселись в небольшом холле.
Рики выглянул из-за двери и, заметив их, снова вернулся в палату. Время тянулось медленно.
Вдруг стерильный воздух больницы пронзил оглушительный женский вопль. Миссис Уитмен выскочила в коридор.
- Доктор! Сестра! Кто-нибудь! Мой котенок проснулся!
- Доктор Хэмонд, палата сорок пять, вызов. Доктор Хэмонд, палата сорок пять, вызов, - раздался скрипучий голос громкоговорителя.
Через несколько секунд, широко шагая по коридору, врач прошел в палату Энни. Он попросил миссис Уитмен, Джонни и Рики выйти.
Все трое вышли в холл и присоединились к близнецам.
- Что она сказала? - спросил Рики.
- Она простонала, но слов я не поняла, - ответила Мона Уитмен и, достав сигарету, нервно закурила.
Когда доктор Хэмонд вышел к ним, лицо его было хмурым.
- Да... - с тревогой произнес он. - По моим расчетам ей уже должно было стать лучше.
- Она в сознании? - спросила миссис Уитмен.
- Она то приходит в сознание, то снова впадает в забытье. В данный момент она без сознания.
- Когда она поправится? - повторила миссис Уитмен.
- Пока ничего сказать нельзя. Когда люди кончают с собой, они, как правило, не хотят возвращаться к жизни. Если помощь поспевает вовремя, как в нашем случае, у них появляется возможность вернуться. Но еще неизвестно, нужна ли им эта возможность.
- Не понимаю, доктор. Он усадил несчастную мать на кушетку и сел рядом.
- Миссис Уитмен, я не знаю причин, которые повлияли на вашу дочь, но воли к жизни у нее нет.
Глава 12
Нет воли к жизни.., нет воли к жизни. Эти слова безжалостно бились в голове Джессики, когда она неслась по больничным коридорам. Она яростно толкнула входную дверь и, тяжело дыша, выскочила в парк, в прохладу раннего вечера. Стремительно промчалась по аллее, полукругом идущей от главного входа, пересекла широкую, мягкую, как плюш, лужайку. В горле стоял ком, дыхание сбилось, кровь стучала в висках.
"Нет воли. И все из-за меня!" Колени вдруг ослабели, и, пробежав еще несколько шагов, она свалилась на прохладную траву, рядом с японским каменным садиком. Она жадно хватала ртом вечерний воздух.
"Уеду навсегда, - не помня себя от боли, твердила она. - Сяду на автобус до Лос-Анджелеса, потом на самолет".
Она уткнулась лицом в траву, орошая землю горькими слезами.
- Джес! Джессика! - издалека послышался голос. Она подняла голову и увидела Элизабет, бегущую к ней по лужайке.
- Что ты здесь делаешь? - воскликнула Элизабет и, подбежав, обхватила сестру обеими руками.
- Уйди, я хочу быть одна!
- Ну что ты! Все будет хорошо. Вместо ответа Джессика застонала. Как это "хорошо"? У нее никогда больше не будет ничего хорошего.
Элизабет ласково покачала сестру в своих объятиях. Рыдания Джессики постепенно утихали, переходя в прерывистые долгие всхлипы. Наконец она затихла.
- Убежишь ты или нет, от этого ничего не изменится, и Энни от этого не поправится, - устало уговаривала ее Элизабет. - И сколько ни ругай себя, делу не поможешь. Хватит ныть.
- Не могу. Это моя вина. Я, правда, не знала, Лиз, что она так сильно этого хочет. Понятия не имела! Лучше бы я умерла!
Джессика ударила ногой по земле, и слезы полились у нее с новой силой.
- Молчи, молчи, Джес, - монотонно повторяла Элизабет, не представляя, что сказать.
- Я такая эгоистка, такая испорченная, невыносимая, злая...
- Ладно, ладно тебе, - успокаивала Элизабет. - Не забывай, что ты говоришь о моей любимой сестре.
Наконец Джессика села по-человечески и утерла лицо краем рубашки.
- Слышала, что сказал Рики? Он прав. Я высокомерная и жестокая. Но откуда мне было знать, что ей эта команда так сильно понадобилась?
Высморкавшись, Джессика умоляюще взглянула в чистые глаза сестры.
Когда Элизабет смотрела на нее такими глазами, врать было невозможно.
- Ну, хорошо, может, я знала. Или должна была это понять. В конце концов я и сама, когда готовилась вступить в команду, ужасно этого хотела.
- Ты поступила так, как считала правильным, - сказала Элизабет.
- Вот-вот! И устроила Энни весь этот кошмар! - Джессика снова опустила голову. - Что теперь делать?
- Не знаю, что и сказать, - пожала плечами Элизабет. - Доктор говорит, она не хочет больше жить. Если бы мы могли чем-нибудь утешить ее...
Вдруг Джессика, судорожно оглянувшись по сторонам, уставилась в лицо Элизабет. Потом, выпустив полу влажной рубашки, схватила ее за плечи.
- Правильно! - решительно вскричала она и, вскочив на ноги, потянула за собой сестру. - Это точно, Лиз! Мы должны ей помочь.
- Должны, Джес, но как? - Мне кое-что пришло в голову! - Джессику невозможно надолго вывести из равновесия. Она уже снова была в нужной форме.
- Пошли!
Решительным шагом она направилась в здание больницы, через главный вход и затем по коридорам. Элизабет покорно следовала за ней.
- Куда ты идешь? - спросила она, тронув Джессику за рукав.
- Как пройти к доктору Хэмонду? - вместо ответа обратилась та к невозмутимой дежурной медсестре.