– Любовница…
– Исключено, – тут же вступила в разговор Алина.
– То есть?.. – Он поднял брови.
Нет, от этих мужчин никакого толку!
– Василий Макарович… – начала я.
– Да ладно, – перебила меня Алина, – я объясню. Любовница – это я. Многолетняя и единственная.
– Ну да, – подхватила Галина, – сколько уж лет? Пять или шесть?
– Семь, – поправила ее Алина, – в будущем месяце семь лет будет. Мы с Валентином познакомились, когда ты на месяц к матери ездила в Новосибирск.
– Надо же, а раньше ты говорила, что годом позже, когда я в санатории печень лечила!
– Да какая теперь разница! – отмахнулась Алина. – Главное – это выяснить, куда он ездит.
– То есть вы хотите сказать… – дядя Вася смотрел на них в полном удивлении, – что вы… подруги?
– Ну да, – рассмеялась Алина, – не сразу, конечно, познакомились. То есть я-то, конечно, знала, что Валентин женат, он не скрывал и сразу сказал, что семью не бросит. Ну а мне тоже хватало наших встреч два раза в неделю. Приходит весь чистый, аккуратный, жена за ним следит, чего еще-то надо?
– А я, – подхватила Галина, – поначалу забеспокоилась, когда поняла, что у него кто-то есть. Ну, конечно, попсиховала маленько, пыталась его выследить, да вовремя опомнилась, решила выждать, понаблюдать. Думаю, зачем раньше времени скандалить? Этак можно мужчину подтолкнуть, так он и уйдет.
– И как же вы подружились?
– Вы не поверите, из-за пуговиц все вышло! – Галина улыбалась, что ей очень шло, даже помолодела лет на десять. – Значит, собирался муж как-то на работу, и тут пуговица на рубашке у него оторвалась. А он торопится на переговоры важные, переодеваться некогда уже. Ну, я пришила пуговицу прямо на нем, хоть и примета плохая. Да еще ниток у меня голубых не нашлось, взяла белые. А потом как-то смотрю на эту рубашку – пуговица пришита не по-моему, и нитки голубые!
Интересно, думаю. Взяла другую рубашку, в полоску серую, отпорола пуговицу и пришила ее белыми нитками. И в тот же вечер смотрю – она серыми пришита!
– Долго мы так через пуговицы общались, – подхватила Алина, – потом познакомились. И договорились полюбовно. Мои два раза в неделю, остальное – Гале.
– А если мне уехать куда надо, то Аля за мужем присмотрит, у меня теперь душа спокойна. И все было хорошо, но теперь вот… короче, нам надо знать, что он задумал.
– Дети у вас есть?
– Нет. И у него нет, никаких первых браков, один только раз был женат.
– Ладно, – сказал Василий Макарович, доставая стандартный бланк договора, – на кого оформлять будем?
– На обеих, – хором сказали дамы, – и расходы пополам.
Василий Макарович отвлекся от воспоминаний – и увидел… точнее, как раз не увидел свой объект. Пока частный детектив вспоминал прошлое, Валентин Сырников исчез в зарослях на другой стороне поляны.
– Что же это такое! – пробормотал Куликов. – Теряю хватку… неужели это конец?
Но тут он услышал громкий треск сучьев и по этому звуку определил место нахождения объекта. Стараясь не шуметь, он прокрался через открытое пространство, снова прислушался и углубился в густые заросли.
Впереди снова раздался треск сломавшейся ветки, и знакомый голос проговорил с ласковой, призывной интонацией:
– Клара! Кларочка! Где ты, моя дорогая? Я здесь! Я пришел! Иди ко мне!
«Надо же, выбрать такое неудобное место для свидания! – раздраженно подумал Василий Макарович, осторожно продираясь через кусты и в то же время расчехляя фотоаппарат. – До чего, выходит, боится, что его разоблачат…»
Ему нужно было непременно сфотографировать Сырникова на месте, так сказать, преступления, а для этого необходимо подобраться как можно ближе.
Он сделал еще несколько шагов – и увидел впереди неглубокий ручеек, через который была переброшена в качестве мостика хлипкая доска.
Сырников копошился в зарослях по другую сторону ручья.
Василий Макарович тяжело вздохнул и осторожно ступил на импровизированный мостик. Доска под ним предательски заскрипела, но выдержала.
«Худеть надо! – грустно подумал Куликов. – Еще пару килограммов наберу – и прощай, оперативная работа!»
Он сделал еще один шаг, еще…
На другой стороне ручья снова отчетливо послышался треск ветвей.
Куликов замер.
Отсюда, с середины мостика, он смог разглядеть в узком просвете между кустами крошечную полянку, на которой стоял объект его наблюдения.
Василий Макарович вгляделся в просвет, чтобы рассмотреть пассию Сырникова, но не увидел никого, кроме большой серой вороны, которая приближалась к Валентину Ивановичу, наклонив голову набок и сверкая круглым выпуклым глазом.