Беленькие, черненькие и серенькие

Между тем родители Вани вспомнили, что пора ему приняться за учение. Приходский священник взялся за это дело и вскоре обрадовал отца и мать, что ученик прошёл без наказания букварь в один месяц, когда он сам в детстве употреблял на это целый год с неоднократными побуждениями лозы.

В Холодне, кроме тревожной постройки дома Пшеницыных, ничто не изменяло мёртвой тишины города. По-прежнему нарушалась эта тишина мерными ударами валька[133] по мокрому белью и гоготанием гусей на речке; по-прежнему били на бойнях тысячи длиннорогих волов, солили мясо, топили сало, выделывали кожи и отправляли всё это в Англию[134]; по-прежнему, в базарные дни, среди атмосферы, пропитанной сильным запахом дёгтя, скрипели на рынках сотни возов[135] с сельскими продуктами и изделиями, и меж ними сновали, обнимались и дрались пьяные мужики. По воскресным дням толпы отчаливали к городскому кладбищу, чтобы полюбоваться на земле покойников очень живыми кулачными боями[136]. Пузатые купцы, как и прежде, после чаепития, упражнялись в своих торговых делах, в полдень ели редьку, хлебали деревянными или оловянными ложками щи, на которых плавало по вершку сала[137], и уписывали гречневую кашу пополам с маслом. После обеда, вместо кейфа, беседовали немного с высшими силами[138], то есть пускали к небу из воронки рта струи воздуха, потом погружались в сон праведных. Выбравшись из-под тулупа и с лона трехэтажных перин, а иногда с войлока на огненной лежанке, будто из банного пара, в несколько приёмов осушали по жбану пива, только что принесённого со льду[139]; опять кейфовали, немного погодя принимались за самовар в бочонок, потом за ужин с редькой, щами и кашей и опять утопали в лоне трехэтажных перин. Как видите, жизнь патриархальная! Немногие избранники отступали от неё. Книжки в доме ни одной, разве какой-нибудь отщепенец-сынок, от которого родители не ожидали проку, тайком от них, где-нибудь на сеннике[140], теребил по складам замасленный песенник или сказки про Илью Муромца и Бову Королевича[141]. Ныне уж не то: мотишка-сынок, тайком от отца, читает «Вечного Жида»[142], курит дорогие сигары и пьёт напропалую шампанское.

Прекрасный пол в Холодне имел тоже свои умилительные забавы. Купчихи езжали друг к другу в гости. Посещения эти начинались киванием головы, как у глиняных кошечек, когда их раскачивают, и прикладыванием уст к устам. Затем усаживались чинно, словно немые гости на наших театральных подмостках[143]; следовали угощения на двадцати очередных тарелках с вареньями, пастилою и орехами разных пород. При этом неминуемо соблюдалась китайская церемония бесчисленных отказов и неотступного потчевания с поклонами и просьбою понудиться. Кукольная беседа нарушалась только пощёлкиванием орешков и оканчивалась такими же китайскими церемониями, с прошением впредь жаловать и не бессудить на угощении[144]. И возвращались гостьи домой, довольные, что видели новые лица, подышали на улице свежим воздухом и свободой!

Надо оговорить, к чести граждан, что чистота нравов, несмотря на грубую оболочку, крепко соблюдалась между ними. Хлебосольством искони славился город. Когда стояли в нём полки, мундиры у солдат, через несколько месяцев, делались узки, и считалось обидой для зажиточного хозяина, если постоялец его офицер держал свой чай и свой стол[145].

В городе ни одного трактира. Они появились только незадолго до двенадцатого года[146]. Да и то купеческие детки, даже сначала мещанские, ходили в них тайком, перелезая через заборы и пробираясь задними лестницами, под страхом телесного наказания или проклятия отцовского. С того времени ни одна отрасль промышленности не сделала у нас такого шибкого успеха, и вы теперь не только в Холодне, но и по дороге к ней от Москвы, почти в каждой деревне, найдёте дом под вывескою ёлки, трактир и харчевню[147].

Случались, однако ж, в городе важные происшествия, возмущавшие спокойствие целого населения. То появлялся оборотень, который по ночам бегал в виде огромной свиньи, ранил и обдирал клыками прохожих; то судья, в нетрезвом виде, въезжал верхом на лошади и без приключений съезжал по лесам строившегося двухэтажного дома; то зарезывался казначей, обворовавший казначейство. Полицейские личности в городе были то смирные, то сердитые; большей частью их отличали не по уму и честности, а по степени огня в крови; но во всяком случае они приходились по городу, как домовой, по народному поверию, всегда люб во всяком жилье, хотя б и проказничал над своими жильцами. Администрация и суд творились в духе патриархальном, без большого поощрения бумажной фабрикации. Дела, по обыкновению, делались через секретарей. Подьячие довольствовались малым и брали больше за исполнение, нежели за обещания, жили умеренно, экипажей и лошадей не знавали, жён и любимиц своих не одевали, как богатых барынь, и не прикасались устами к струям шипучей ипокрены[148], хотя и можно было дёшево черпать из неё на Арбате под вывескою: здесь делают самое лучшее шампанское[149]. В Холодне не сказали бы того, что я слышал лет десять тому назад в одном уездном городе от продавца вин, у которого спрашивал шампанского: «А что, батюшка, будем мы делать, когда вдова Клико помрёт?» Пили, правда, много, очень много, но с патриотизмом — всё своё доморощенное: целебные настойки под именами великих россиян, обессмертивших себя сочинением этих питий наравне с изобретателями железных дорог и электрических телеграфов[150], и наливки разных цветов по теням ягод, начиная от янтарного до тёмно-фиолетового.

Были, однако ж, замечательные личности в городе, и мы обязаны посвятить им особенную тетрадь.

Весна дохнула на землю своим теплом и благоуханием, накинула зелёную сетку на рощи, ковры на луга, заговорила лепетом своих ручьёв и шумною речью своих водопадов, запела песнями любви и свободы своих крылатых гостей. Пришло и лето. Ваня, в сопровождении Ларивона, посетил прежние любимые места свои; по-прежнему отзывалось в его сердце сердечное биение природы. Но не так часто уж гулял он: Ваня полюбил книгу.

Между тем дом Пшеницына рос не по дням, а по часам. Из ветхого каменного здания между тем сколотили домик, на который надстроили деревянный этаж. Верхний должен был служить для временного житья самих владельцев, нижний назначался для служб[151]. Флигель этот с выведенным уже вчерне большим каменным двухэтажным домом соединили галереею на арке[152]. В нижнем этаже этого дома[153] устроили с одной стороны две огромные кладовые, а с другой две большие комнаты, одну для залы, а другую для Вани. Пшеницыны хотели переезжать на новое жилище, когда получили с нарочным[154] известие, что Илья Максимович умирает.

133

... мерными ударами валька... — Валёк — деревянная прямоугольная пластина с рукояткой для выколачивания белья во время стирки.

134

... били на бойнях тысячи длиннорогих волов, солили мясо, топили сало, выделывали кожи и отправляли всё это в Англию... — Описана одна из основных в XVIII — начале XIX вв. отраслей коломенской коммерции — скотопромышленность. За городом вниз по Москве-реке находились загоны, пастбища, скотобойни и салотопни, на которые перегонялось до 16 тысяч голов скота ежегодно, в основном с юга. На европейские рынки ежегодно отправлялось до 35 тысяч пудов топлёного сала. В Коломне в конце XVIII в. насчитывалось до 15 кожевенных заводов, в том числе завод Лажечниковых. Связь последнего с английским рынком И. И. Лажечников отмечал в автобиографическом романе «Немного лет назад».

135

... скрипели на рынках сотни возов... — Центральным был рынок на Житной площади. Регулярно по понедельникам и четвергам сюда наезжали для торга крестьяне (Чеботарёв Х. А. Историческое и топографическое описание городов Московской губернии с их уездами... М., 1787. С. 367).

136

... толпы отчаливали к городскому кладбищу, чтобы полюбоваться на земле покойников очень живыми кулачными боями. — Имеется в виду городское кладбище у церкви Петра и Павла, начавшее функционировать с 1755 г. (на месте нынешнего Мемориального парка).

137

... щи, на которых плавало по вершку сала... — Вершок — старинная русская мера длины, равная 4,4 см.

138

После обеда, вместо кейфа, беседовали немного с высшими силами... — Кейф — приятное безделье, отдых. Слово пришло в русский язык из арабского. Первое его употребление зафиксировано в 1821 г. у востоковеда и журналиста О. И. Сенковского: «Путешественники, бывшие на Востоке, знают, сколь многосложное значение имеет выражение кейф. Отогнав прочь все заботы и помышления, развалившись небрежно, пить кофе и курить табак называется “делать кейф”. В переводе это можно бы назвать “наслаждаться успокоением”» (см.: Колесов В. В. Язык города. М., 1991. С. 166). Ср. современное англизированное «кайф».

139

... по жбану пива, только что принесённого со льду... — Жбан — высокий кувшин с узким верхом, крышкой, ручкой и носиком, для кваса, браги. Скоропортящиеся продукты хранили на лéднике — в погребе, набитом льдом, который заготавливали зимой на реке.

140

Сеннúк — «второй этаж» хозяйственного двора, устраивался над сараем и служил для хранения сена.

141

... сказки про Илью Муромца и Бову Королевича. — Самыми доступными изданиями сказок в XVIII — XIX вв. были лубочные картинки. Источником «Повести о Бове Королевиче» стал переводной рыцарский роман. Оказавшись на русской почве, сюжет и персонажи обрели национальные черты. Лубочная книга «Сказка о славном и сильном богатыре Бове Королевиче и о прекрасной супруге его Дружневне» была настолько популярна, что выдержала более 200 изданий.

142

... читает «Вечного Жида» ... — Роман Эжена Сю «Вечный Жид» (переработка легенды об Агасфере — иерусалимском ремесленнике, который оттолкнул шедшего на распятие Христа, за что был осуждён на вечное скитание), наполненный тайнами и приключениями, был напечатан во Франции в 1844 — 1845 гг. и тогда же переведён на русский язык. Был особенно популярен у низового читателя.

143

... усаживались чинно, словно немые гости на наших театральных подмостках... — Лажечников говорит о сложившейся в XIX веке традиции: театральные статисты часто оправдывали своё название и, изображая бессловесных гостей, играли ходульно, напыщенно.

144

... просьбою понудиться ... прошением впредь жаловать и не бессудить на угощении. — В. И. Даль приводит ряд синонимов: понудьтесь, покушайте, поневольтесь. «Не бессудьте, чем Бог послал», — говорят угощая. Бессудить — осуждать. Таким образом, Лажечников здесь воспроизводит традиционные формулы речевого этикета хозяев дома.

145

Когда стояли в нём полки ... если постоялец его офицер держал свой чай и свой стол. — Возможно, так оно и было, хотя сохранились документы, рисующие иную картину. В наказе коломенских граждан (среди подписавших его был и дед Лажечникова) для Уложенной комиссии 1767 — 1768 гг. внесено было предложение построить специальный штабной двор поблизости от города и тем освободить горожан от военных постоев (см.: Бочкарёв В. Н. Коломна в середине XVIII века: по материалам Уложенной комиссии 1767 — 1768 годов // Вопросы социально-экономической и политической истории города Коломны. М., 1981. С. 8). К 1 июня 1779 г. относится Донесение от купечества и мещанства г. Коломны в городской магистрат (хранится в Российском государственном военно-историческом архиве) с просьбой об освобождении от постойной повинности по содержанию войск, что объясняется «отягощением» домовладельцев.

146

В городе ни одного трактира. Они появились только незадолго до двенадцатого года. — Трактирами назывались «гостиницы, харчевни, где пьют и едят из платы» (В. И. Даль). На плане Коломны 1800 г. зафиксировано два трактира — один на выезде напротив Маринкиной башни, а другой — на торговой площади. Возможно, что перечисленные заведения Лажечников не счёл трактирами, т.к. трактир прежде всего должен был обладать приличной кухней и находиться при гостинице, потому в начале XIX века в этом смысле можно было говорить о наличии трактиров лишь в столичных и некоторых губернских городах. В седьмой главе «Евгения Онегина», написанной в 1828 г. Пушкин мечтает: «И заведёт крещёный мир / На каждой станции трактир».

147

... дом под вывескою ёлки... — Питейный дом, а в просторечии кабак. На вывеске изображалась ёлка и двуглавый орёл. Отсюда народное название заведения — «Иван Ёлкин».

Харчевня — закусочная, где подают дешёвую, простую еду. По разряду ниже трактира.

148

... не прикасались устами к струям шипучей ипокрены... — В греческой мифологии Ипокрена — источник на горе Геликон, образовавшийся от удара копыта крылатого коня Пегаса; воды источника пробуждали поэтическое вдохновение. Лажечников иронически обыгрывает образ Ипокрены, подразумевая под ней, скорее всего, шампанское.

149

... можно было дёшево черпать из неё на Арбате под вывескою: здесь делают самое лучшее шампанское. — Речь идёт, по-видимому, о коломенском «шампанском», производившемся на Арбатской улице (это могло быть так называемое «полушампанское», похожее на яблочный сидр). Типично русская черта, подмеченная ещё Гоголем: «магазин с картузами, фуражками и надписью: “Иностранец Василий Фёдоров”» («Мёртвые души», глава первая).

150

... целебные настойки под именами великих россиян ... наравне с изобретателями железных дорог и электрических телеграфов... — Среди подобных настоек наиболее прославлен был «ерофеич», названный так, согласно одной версии, по отчеству виноторговца Василия Ерофеича, а по другой, в честь цирюльника Ерофеича, жившего во второй половине XVIII в. и успешно лечившего спиртовыми настойками на травах. Так, ему будто бы удалось вылечить графа А. Г. Орлова от тяжёлого заболевания желудка. К изобретателям железных дорог можно отнести англичанина Д. Стефенсона, построившего в 1825 г. первый паровоз. В России первый, как его называли, «сухопутный пароход» построил Ефим Черепанов с сыном в 1833 г. на нижнетагильских горных заводах. Среди первых телеграфных аппаратов, носящих имена их изобретателей (например, американца С. Морзе), есть и аппарат русского инженера Б. С. Якоби.

151

... Верхний должен был служить для временного житья самих владельцев, нижний назначался для служб. — Нижний этаж флигеля сохранился до наших дней. В нём в настоящее время размещена экспозиция, посвящённая И. И. Лажечникову.

152

... Флигель этот с выведенным уже вчерне большим каменным двухэтажным домом, соединили галереею на арке. — Планировка нового купеческого дома во многом повторяла дворянскую усадьбу, в которой флигели нередко были не отдельно стоящими зданиями, а составляли с господским домом единый ансамбль. По описи 1796 г. усадьба Ложечниковых состояла из трёх домов «под одной связью» (Невзорова Л. Очерки из истории рода Ложечниковых // Коломенский альманах. Вып. 6. 2002. С. 292).

153

... в нижнем этаже этого дома... — Описание главного дома усадьбы Ложечниковых на 1810-е годы находим в печальном документе «О продаже недвижимого имущества коммерции советника И. Лажечникова в счёт уплаты недоимки по поставке соли»: «Состоящий в городе Коломне на Астраханской улице каменный двухэтажный дом ... Из коего в верхнем этаже шесть комнат щикатуренные и по стенам расписанные ... Тринадцать окон с украшенными рамами, со стёклами, с верху сего на улицу ... балкон с перилами, со стёклами деревянная дверь на двор... На обе улицы по одному деревянному крыльцу...» (Центральный исторический архив г. Москвы. Ф. 54. Оп. 175. Д. 568. Л. 185).

154

Нáрочный — гонец, курьер, посланный со спешным поручением.