– Привяжите к ним булыжники и сбросьте в реку неподалеку, – предложил лидер группы, рухнувший на сугроб возле трупа и учащенно задышав. Пар струился изо рта, затягивая мрачный пейзаж в белую дымку. – Их можно найти в старом разрушенном форте на склоне. Владельцы не будут против.
– Мы с Нероном справимся. Идите в убежище и отоспитесь. Особенно вы двое, – высокий плечистый боец наступил ногой на бьющееся в конвульсиях тело и извлек погруженный до основания кинжал с поразительным равнодушие, передавая хозяину. – Сыны Анархии справятся. Доверься мне. Мансон, проведи их. – удерживая трясущегося от переизбытка эмоций соратника под локоть, говоривший тут же подвел его к другим и бережно передал в их руки.
– Я пойду с вами, – отказавшись от помощи, командир упрямо развернулся и поддался вперед, держа оружие побелевшими пальцами. – Хочу проведать их. – за непроницаемой тканью не было видно ни одного лица, но можно было поклясться в том, что второй спаситель недовольно поморщился. – Это не просьба.
Никак не прокомментировав требование юного командующего, солдат покачал головой и кивнул. Не тратя бесценное время на выматывающие конфликты, он развернулся и направился к оставленным невдалеке коням, приученным к тихим набегам. Понадобилось несколько минут, прежде чем трупы были погружены в седла и вывезены из безмолвной деревни. Они передвигались мелкой рысью, не решаясь прибавить скорость – их могли выслеживать. Разделившись на гористом перекрестке, воины проделали шесть миль по одиночке и воссоединились около вырисовывающихся на фоне каменных руин. Стащив неподъемных мертвецов вниз, они потащили их по устланной кустарником дорожке и скрылись из виду за массивным дубом, оставляя мужчину в одиночестве среди развалин.
Призраков прошлого, каковым когда-то мог стать он сам.
– Бог поможет тем, кто живет во тьме и вечном страхе перед смертью, и укажет нам путь к вечному миру, – опустив ладонь на холодную каменную поверхность, скорбящий облокотился на него спиной. – Ибо Бог сказал: “почитай отца и мать”. Но если Он так сказал, то как мог допустить все случившееся? – сняв капюшон и обхватив край усеянного дырами одеяла, накинутого на плечи, несчастный провел пальцем по многочисленным инициалам, вырезанным на своеобразной могильной плите. – Почему ты допустил это, Господи? – задержав руку на двух буквах, он прикрыл глаза и прошептал: – Прости.
– Смотри, сынок, я вырезал тут первые буквы наших имен и добавил фамилию. Тебе нравится? – раскрыв рот, малыш удивленно кивнул, вызывая заливистый смех отца. – Прочти, что написано.
– Д.Д.
– А полностью? Как тебя зовут?
На следующее утро молчаливая деревушка, затерянная в лесах и горах, потонула в привычном шуме ударов по наковальне. Иные звуки давно покинули это безрадостное место: петухов убили, лошадей выкрали, крестьян запугали, а торговые пути оборвали. Местным жителям приходилось красться по незаметным тропам, избегая возможных встреч с вражескими разведчиками или нечестивцами. Два года они существовали в беспросветной бездне отчаяния. Повсюду страх и ужас. Утро не приносило прежней радости от предвкушения труда – скорее пронизывающий страх смерти. Долгой и страшной. Тем не менее, кузница будто бы находилась вне досягаемости для внешнего хаоса. Внутренняя боль миновала отсыревшие грязные стены, обошла подгнившую соломенную крышу и уступила гниющим деревянным перекрытиям. Внутри, пристроившись за наковальней с кувалдой, орудовал вспотевший юноша, рассматривающий обрисовывающуюся форму. Смочив покрасневшее лицо мокрой тряпкой, кузнец откинул назад волосы соломенного цвета и утомленно прикрыл веки.
– Принести воды? – пятнадцатилетний мальчик, сидевший на табуретке в углу, мгновенно подскочил с бурдюком и подошел ближе. Кудрявые волосы, слипшиеся от обилия пота, щекотали лоб, но хозяин стоически терпел прикосновения.
– Нет. Порядок, – придерживая железную заготовку рукой в перчатке, крестьянин нанес пару точных ударов по граням. – Успеем до полуночи – иначе придется работать весь следующий день. А ты и без этого спишь как убитый.
– Значит, я виноват? – тихо посмеиваясь, возмутился помощник и неодобрительно качнул головой. – Скучаю по жизни в четырех стенах. Под открытым небом спать замечательно, но пробирает до дрожи и мешает расслабиться.
– Извините, Ваша светлость, вы сами сделали выбор в пользу комнаты для сестры. Можешь поменять мнение и выгнать ее на улицу, – проверяя работу на отсутствие изгибов, мастер хмыкнул и принялся осыпать клинок продуманными ударами. – Мне обрадовать ее тем фактом, что единственный брат – нытик и ханжа? – рассмеявшись, оба работника притихли, стоило им обоим уловить чужие шаги. Так и не оторвавшись от ковки, северянин нахмурился и, вооружившись тяжелым молотом, приготовился к обороне. – Сиди там. – предупредив спутника, он шагнул к двери, однако та внезапно распахнулась под напором навалившегося на нее тела.
– Пожалуйста… помогите мне… – задыхаясь, откашливаясь и запинаясь, незнакомец шугано озирался, прикрывая лицо испачканной в крови ладонью. Потеряв дар речи, кузнец опустил орудие и встал на колено, дотрагиваясь до сотрясающегося от рыданий мужчины. – Прошу… спрячьте меня… они… они скоро будут здесь… они придут за мной!
– Кровавая улыбка, – констатировал работник кузницы, силой отнимая чужую руку от искалеченного лика и разглядывая два глубоких пореза в области губ, нанесенных тонкими острейшими лезвиями. Так обычно поступали с пленниками или рабами за морем, дабы заклеймить их окончательно. – Я видел подобное раньше. Что с вами случилось, милорд? – дорогая материя кафтана позволяла обращаться к искалеченному незнакомцу таким образом. – Кто это сделал?
– Молю… пощадите… – мелкая дрожь била обессилевшего аристократа, вцепившегося в спасителя и уткнувшегося носом ему в плечо, непрестанно всхлипывая. – Я сделаю все…
– Помоги отвести его к комоду, – приказал юноша, хватая бормотавшего себе под нос лорда за локоть и поднимая на ноги. Подмастерье, застывший в недоумении, ринулся на помощь и подхватил воина под другой локоть, доводя до отдаленного угла. – Спрячь его там и накрой шкурами. И пусть молчит. – расслышав гомон приближающихся всадников, коваль вернулся к наковальне, откинув пряди волос и крепко обхватив рукоять выброшенной кувалды. – Черт.
Он на каком-то подсознательном уровне чувствовал приближения врага, ворвавшегося в деревушку с дурными намерениями. Остановившись возле единственного обжитого домика – кузницы – лорд в измятой кольчуге с потертой конской головой на панцире беспрепятственно вошел внутрь. Проведя пальцем в перчатке по лезвию одного из выставочных клинков, вельможа скептически огляделся, не особо впечатленный бедной обстановкой. Наконец, темно-карие глаза с расширенными зрачками и лихорадочным блеском прошлись по увлеченному своим занятием кузнецу, отметив поразительную невозмутимость того.
– Эй, красавчик, тут случаем не пробегал один человек? Длинные волосы, глаза такого же цвета, как у меня. О, еще у него половина рта изрезана, – словно вспомним увлекательную подробность, некий северный дворянин хлопнул в ладоши и облизнулся. – Как тебя зовут? Меня – Клэнт. Обращайся так, мы же тут все боремся во имя одной цели, да? – оскалившись в жутком подобии улыбки, Рисвелл не преминул подойти ближе, к разделяющей их с собеседником деревяшке с наковальней. – Ну так что? Видел моего дядю?
– Нет, Ваша милость, – пожав широкими плечами, юнец вернулся к прерванной работе. – Простите.
– Тот боевой топор на стене – тоже плод твоих усилий? – получив сдержанный кивок, Клэнт склонил голову набок, рассматривая украшенную узорами сталь, заостренную до предела. – Ты им владеешь? – очередной небрежный жест вместо ответа. – А смог бы справиться со мной? – на этот раз мастер с нескрываемой досадой отложил инструмент и натужно выдохнул. – Хочешь, расскажу тебе историю? Одному старому рыбаку как-то надоели попытки поймать неуловимую рыбку. И он, намутив водицы, запугал ее. И она слишком поздно поняла, что заплыла в ловушку. Кто из нас с тобой рыбак, а кто та самая рыбка? – потянувшись рукой за спину, на которой виднелись прикрепленные кожаным ремнем ножны, еретик не переставал едко усмехаться. – Так как мне тебя называть?