– Ты же не думал, что я захвачу ради тебя средство передвижения. Хочу проверить твои ноги. Для начала. Не беспокойся, галопировать не стану, – утешил повелитель, вновь усмехаясь. – Ах, где же мои манеры? Я так и не спросил твоего имени. Или мне называть тебя братом Майкла Ланнистера, истинного правителя Беленора, защитника государства и так далее и тому подобное?
– Ренси, – пролепетал неудавшийся путешественник, делая неуверенный шаг вперед. Он не выживет в этих краях без поддержки. Конечно, на нем не выжгли клеймо, но он абсолютно неприспособлен к жизни в таких местах. Да и в случае чего за ним наверняка отправят погоню. – Господин.
– Молодец! Ты быстро учишься. Думаю, мы поладим, – хмыкнув, Кристофер перешел на мелкую рысь. – К слову, ты слышал о доме Уэйнвуд, а? Полагаю, ты догадался, по какой причине я спрашиваю об этом? Скажи, мой отец еще жив?
– Семь лет как мертв, милорд, – едва перебирая ногами по неровной возвышенности, сын Лорана боялся потерять связь с реальностью. Слишком много переживаний.
– Какая досада, – безучастным тоном изрек вельможа, качаясь из стороны в сторону в такт лошадиному шагу.
Так они дошли до деревянных ворот, предусмотрительно отпертых заботливыми и запуганными слугами. Именно тогда, войдя в приглашающие врата, юноша, сам того не ведая, пересек черту Ада. На протяжении пятнадцати долгих лет он проклинал все и всех. Любое воспоминание о доме отдавалось болью в изуродованной спине, на которой красовалось множество маленьких, больших, витиеватых и глубоких шрамов.
Торговец забвением, как его именовали на всех прибрежных рынках, иной раз не гнушался лично взяться за хлыст и оставить собственные метки поверх других. Всякий раз, как он заканчивал свою кровавую работу, то снимал перчатки зубами и заявлял, что оказал провинившемуся великую честь. Поэтому тот должен носить эти знаки отличия с гордо поднятой головой.
По ночам, валясь от усталости, Лев обрушивался на стог сена в конюшне, где жил и спал до упора, до первого ненавистного крика петуха. Затем он поднимался, чувствуя нестерпимую ломоту в суставах и шел вместе с остальными на адский труд. Иногда собирал хлопок или отправлялся в деревню за покупками с листком бумаги, на котором аккуратным почерком были написаны необходимые товары, временами тратил целый день на прогулку с хозяйским скакуном – единственная возможность вновь прокатиться верхом и почувствовать себя живым. К несчастью, кто-то из знакомых стал свидетелем этой невинной забавы и пожаловался главному истязателю.
После наказания Ренси провалялся на грязном деревянном полу неделю, постоянно выдавливая из себя нечленораздельные звуки. На спине виднелись кровоточащие и воспаленные раны, прикрытые листиками с целебными мазями. Ему помогали и поддерживали, по неизвестной причине приняв его за возможного спасителя. И неважно, что никто никогда не пойдет за пресловутым освободителем в цепях. Просто людям нужна была какая-то надежда. Поначалу темнокожие невольники относились к одинокому мальчишке с толикой оправданного подозрения и некоего презрения. Но все изменилось, когда принц заступился за несчастную беременную женщину, пойманную на краже яйца из курятника.
– Прошу вас, повелитель, – она сложила руки в молитвенной позе, выронив то самое злополучное яйцо. Змей смотрел на нее с подчёркнутым равнодушием, что наводило неописуемый ужас. – Мы тут почти голодаем.
– Голодаете? Ты? – переспросил наигранно удивленный Кристофер, указывая на уже заметно округлившийся живот. – Под почти ты, наверное, имела в виду не совсем? – с этими словами он замахнулся для предстоящего удара, но возникший перед ним силуэт ошеломил инквизитора. – Что такое?!
– Скажите мне, господин, – брат короля сделал особый акцент на последнем слове. – Вы – человек? – подобный вопрос обескуражил застывшего, покрасневшего палача. – Как вы можете? Вы убили ее мужа на прошлой недели, оставив совершенно одну, без поддержки. И теперь удивляетесь тому, что произошло?
– Знаешь, ты чертовски прав, мой дорогой друг! – неожиданно воскликнул Уэйнвуд, хлопнув в ладоши. – Я совсем не думаю о благе моих подчиненных. Признаться, мне до этого и дела нет. Но раз тебе – есть, то, думаю, тебя не смутит моя просьба. На колени. – зеленые глаза на мгновение вспыхнули, но слабый блеск тут же потух, встретившись с насмешливым взглядом темноватых бездн. – Я должен повторять дважды? Становись на колени и вымаливай прощение за нее.
Щека инстинктивно поползла вниз, оголяя зубы. Тем не менее, Ланнистер исполнил приказ хозяина без промедления. Попросту рухнул на грязную землю, но не посмел проявить слабости и опустить голову. Он смотрел прямо на своего мучителя, отчего тот слегка поморщился, но все же широко улыбнулся в знак одобрения. По привычке коснувшись щетинистого подбородка, лорд внимательно осмотрел коленопреклоненного соперника. Несмотря на внешний вид: поношенный кафтан, усеянный заплатками и дырками, загоревшую кожу, паутинку морщин под глазами, он оставался все тем же воином, проливавшим кровь ради братского престола.
– Мне нравится смотреть, как ты умоляешь, – одобрительно кивнув, изверг хмыкнул и повернулся к насмерть перепуганной рабыне. – Делай так чаще. А пока прогуляйся с Фрицем, он чересчур долго находился в конюшне. Потом я расскажу, какое нашел применение твоим безграничным талантам.
Норовистого хозяйского жеребца ненавидели практически все обитатели поместья. Надзиратели побаивались мощных копыт, силящихся ударить любого, кто осмелился пройти мимо загона, конюхи с опаской поглядывали на навострившиеся уши, когда носили воду или вычищали грязь из подков. Однако вел он себя все равно лучше, чем всадник. Ренси не нравилось следить за этим животным, но постепенно их отношения наладились и переросли в обоюдное согласие находиться в компании друг друга. Впоследствии их начали связывать узы дружбы. Соломенная грива развевалась на бешеном ветру при сумасшедшем галопе, дарящему вкус желанной свободы.
Однажды взбешенный поведением наездника мустанг сбросил его прямо в лужу, что могло нехорошо закончиться для раздраженного коня. Лев, вовремя подоспевший на помощь завопившему повелителю, успокоил возбужденного зверя и отвел в загон. Рабовладелец же пришел в бешенство: избил попавшегося под горячую руку слугу за неуместный вопрос о самочувствии, принялся угрожать обезглавить виновниках произошедшего и повесить его шкуру на стене. Ренси, услышав подобные угрозы, сразу же упал на колени, вымаливая прощение за то, чего не совершал и к чему не был причастен.
– Это ты виноват! Проклятый ублюдок! Ты его научил! – Змей мгновенно растерял все свое самообладание. Светло-каштановые волосы растрепались, прикрыв лоб. – Я повешу тебя, клянусь Богом! – зарычав от всепожирающей злобы, аристократ все же не стал приводить в исполнение свою угрозу, стоило невольнику потешить самолюбие демона. – Что же, сегодня тебе повезло. Ко мне пришел человек, поведавший об одном маленьком развлечении. Бойцовые ямы снова открыты. Ты станешь моим чемпионом. Боюсь, это не вопрос. Если хочешь сохранить жизнь этой глупой скотине и продлить собственную, то начнешь тренироваться уже завтра.
Очередное испытание, ниспосланное Господом, явно поддавшемуся искушению своего злейшего врага – Лукавого. Прошло около восьми лет с тех пор, как Ланнистер был продан в рабство. Его могли сломать физически, но не морально. Большинство заключенных потупляли взор, завидев господина с тростью на горизонте. Но только не он. Не сын Хранителя Запада, брат правителя Беленора и наследник огромной территории. Он по-прежнему оставался принцем, хотя у его брата давно могли появиться новые дети. Но в данном случае это не имело значения. Со своим титулом он не расстанется даже под угрозой смерти.
Но десять лет – большой срок. Если бы кто-то сказал, что ему осталось потерпеть еще пять, то он бы заплакал. Самое страшное во всей это ситуации – неведение. Мало кто мог вынести такие бесчеловечные пытки. Всю свою жизнь он наблюдал за тем, как рабы появлялись и исчезали. Бесконечная вереница черно-белых страдальцев с невысказанной мечтой о свободе. Грустное зрелище. Впрочем, сам Ланнистер не мог жаловаться. К нему относились по-особому, называя цепным псом чужестранца. Под таким прозвищем он и выступал на арене. Изредка его называли Ваше величество. В качестве насмешки, но он научился не обращать внимания на обыкновенных плебеев.