Для вашего удобства – – – Мы установили не загрязняющие окружающую среду сушилки для рук, чтобы уберечь вас от угрозы распространения инфекционных болезней через использованные бумажные полотенца.
Этот быстрый и гигиеничный метод позволяет тщательнее сушить руки и избегать обветривания – – – кроме того, в туалетных комнатах не накапливаются использованные полотенца.
В углу этого программного заявления компания печатала мелкую греческую буковку, в профиль похожую на гамбургер – символ движения за охрану окружающей среды, тот самый символ, который в седьмом классе я вырезал из зеленого сукна и наклеил на пять белых нарукавных повязок. Мы с четырьмя друзьями повязали их, когда вооружились мешками и вышли собирать мусор на Милберн-стрит возле школы (собрали на удивление мало, но почувствовали дыхание исполинского города, переполненного мусором) во время празднования первого Дня Земли, кажется, в 1970-м или 1971 году. Но разве охрана окружающей среды имеет какое-то отношение к причинам, по которым в «Уэнди», куда я зашел 30 сентября 1987 года (переписать инструкцию, и в то же время посчитать, по моим прикидкам, до шестидесяти, чтобы убедиться, что теплый воздух дует ровно тридцать секунд), установили в мужском туалете сушилку? Нет. Помогает ли ответственный, заботящийся об экологии посетитель туалета экономить электроэнергию, которую вырабатывают, сжигая полезные ископаемые? Нет – никакой кнопки отключения, чтобы сократить тридцатисекундный цикл просушивания, предусмотрено не было, следовательно, меня вынуждали разбазаривать земные богатства. Действительно ли сушка рук предотвращает обветривание? Сухой воздух? Быстро ли он действует? Медленно. Более тщательно? Нет, менее. Оберегает ли нас сушилка от инфекционных болезней? Подхватить грипп, нажимая теплую, металлическую, общедоступную кнопку сушилки, гораздо проще, чем выхватывая из диспенсера стерильное полотенце, к которому еще не прикасалась человеческая рука, старательно вытирая им руки насухо и выбрасывая в корзину. Опомнись, «Всемирная»! Авторитетный и гражданственный тон этой фальшивки возмутителен! Как ты допустила, чтобы твои маркетологи штамповали подобия рекламных объявлений 90-х годов XIX века, вроде тех, что отпечатаны на пластмассовых столах в «Уэнди» и восхваляют патентованные средства и электрические медные браслеты? Ты продаешь машины для нагревания воздуха, которые исправно работают уже несколько десятилетий – простое, вполне оправданное средство, позволяющее ресторанам быстрого питания экономить на бумажных полотенцах. Так и говори, или вообще умолкни.
Но гораздо важнее трафаретного надувательства тот факт, что, заменив бумажные полотенца сушилкой с ее неподвижной воронкой, рестораны и кафе, вооруженные краснобайством «Всемирной Корпорации», делают вид, будто бумажным полотенцем можно только вытирать руки. А вот и нет, вот и нет! Полотенце необходимо, чтобы стряхивать с рукавов замеченные в зеркало брызги и крошки еды, чтобы до блеска полировать стекла очков, чтобы умыться и вытереть лицо, в конце концов. Если в жаркий полдень в комнате, где из-за сушилки стоит духота, у вас вспотеет лицо, и вы решите освежиться, прежде чем заказать свое излюбленное классическое блюдо, чем вы будете обтираться? В отчаянии, истинном и неподдельном, какое испытывал и я, вы воспользуетесь туалетной бумагой. В туалетах с сушилками для рук туалетной бумаги расходуется столько, что некоторые менеджеры, еще недавно думавшие, что хитроумно снизили затраты, заменив полотенца сушилками, впали в другую крайность и установили гигантские, размером с автомобильную шину, рассчитанные на сотни тысяч листов диспенсеры в каждой кабинке. Несмотря на это, туалетная бумага плохо приспособлена для выполнения функций, не входящих в узкий список традиционных. Заходишь в кабинку, набираешь целую охапку бумаги (при условии, что кабинка свободна) и несешь ее к раковине. Стоит только теплой воде попасть на бумагу, она тут же увядает прямо в руках, превращается в полупрозрачную кашицу. Подносишь к лицу эту мокрую плазму, клочки которой липнут к щекам и бровям; затем снова плетешься за бумагой, чтобы вытереться насухо – но, увы! – пальцы сырые, так что при попытке отмотать туалетную бумагу от громадного, состоящего из сотен тысяч листочков рулона торчащий кончик просто распадается прямо в руках и рвется преждевременно. Решаешь высушить лицо горячим воздухом, оглядываешься, соображая, куда бы выбросить размокшее бумажное месиво, и обнаруживаешь, что корзина для мусора отсутствует. И ты швыряешь бумагу в угол, где уже образовалась целая куча, или яростно стряхиваешь ее в уже забитый унитаз.
Вот почему я считал честью для себя работать в компании, где все еще пользуются классическим диспенсером для бумажных полотенец. Но иногда, доставая из него несколько полотенец или открывая серый стальной шкаф, набитый канцелярскими принадлежностями – ножницами с черными ручками, сменными блоками для перекидных календарей, магнитными коробочками для скрепок, степлерами, похожими на кобр приспособлениями для вынимания скрепок, бесчисленными коробками шариковых ручек, или получая памятку со списком для распространения, включающим пятьдесят фамилий, я вдруг начинал сомневаться в том, что наша компания может позволить себе такие расходы. Я задумывался о сотрудниках моего отдела, одного из, кажется, шестидесяти пяти отделов корпорации; представлял свою зарплату; прибавлял к ней зарплаты Тины, Эйбелардо, Сью, Дэйва, Джима, Стива и еще десяти-двенадцати коллег, никто из которых сам не делал деньги, а ряды цифр начинали выстраиваться все быстрее, росли наличные, которыми оплачивали каждую секунду нашего пребывания на работе. Нам платили за сорока-, а не тридцатипятичасовую рабочую неделю; только представьте себе, сколько денег компания официально тратит каждый день, чтобы оплатить время, которое тысячи сотрудников проводят за обедом! В определенном настроении мне никак не удавалось переключиться с моих личных впечатлений маленького, но дорогостоящего винтика компании на общие цифры доходов, которые мы каждый квартал видели во внутренних отчетах: трудно поверить, что денежный приход так же велик, как наши расходы. И эти сомнения иногда простираются на все компании города – целую панораму фирм с непомерными расходами, корпоративный пласт с немыслимо высоким уровнем существования, уровнем белых бумажных полотенец, а не сушилок для рук.