И меня это вроде бы устраивало, поскольку ни для чего другого я свой сомнительный талант все равно использовать не могла. Люди не верили мне, когда я предупреждала их о ложных богах, которым они поклонялись. А те самые ложные боги становились довольно мерзкими, если расстроить их планы. Урок, который едва не стоил мне жизни – потому что для защиты мой дар не годился.
Я взбила себе подушку, которую тайком притащила сюда пару недель назад, и поджала под себя скрещенные ноги. Мне нравилось своим присутствием делать храм чуть более безопасным, пускай этот культ и оставался для меня загадкой. На месте Лукусты и с ее силами я бы выступила против демонов. Я бы не называла их богами и не возводила бы в честь них храмы. И уж тем более не завещала бы одному из них свою душу. Что жрицы получали от подобного самопожертвования? Что получила от него Дафна? Если «как» важнее, чем «как долго», то почему эти ведьмы шли по пути наименьшего сопротивления и безропотно склонялись перед демонами? Зачем Лукуста снова и снова отправляла своих девушек без защиты на пиршества за пределами храма? Особенно в императорский дворец. Хотя знала, кто там живет. Может, граждане и боялись императора Нерона, но те, кому была известна правда, опасались демона рядом с ним – Януса.
О, как же я привыкла ненавидеть это имя – имя, которое всплывало всякий раз, когда смерть точила когти. Этот демон угнездился в Риме как паразит. У него имелось столько лиц, что его влияние простиралось от самой захудалой таверны до сената, и вряд ли кто-нибудь из римлян знал, как он выглядит. Его почитали как бога начала и конца, но люди понятия не имели, какому кровожадному монстру поклонялись.
Внезапно в большом зале подо мной что-то изменилось. Приглушенный ропот. Возмущение. Какой-то мужчина поднялся по ступенькам к центру святилища. Туда не разрешалось заходить никому, кроме верховной жрицы. Целеустремленно, но совершенно неторопливо он направился к Лукусте. Мои инстинкты забили тревогу. Мало кто из смертных двигался с такой самоуверенностью – зато так делали все праймусы. Я схватилась за маленькое зубило, которое хранилось здесь на случай крайней необходимости. Если тот тип действительно демон и проявит хоть малейший признак злого умысла, я завершу печать на стене у меня за спиной и изгоню его – как показывала мне Лукуста.
Черный плащ мужчины развевался в такт его шагов. На нем не было ни доспехов, ни оружия. Борода аккуратно пострижена, а каштановые волосы собраны на затылке. Это не соответствовало римской моде, однако мужчину, похоже, ничуть не волновало. Лукуста шагнула ему навстречу. Я не слышала, о чем они разговаривали, но верховная жрица казалась крайне недовольной. Все мои органы чувств напряглись до предела. Что-то подсказывало мне, что этот незнакомец олицетворял проблемы. Может быть, он всего лишь ведьмак, на которого не действовала магия Лукусты… а может, и гораздо больше. В любом случае в его внешнем виде крылось что-то роковое. А его золотисто-карие глаза… вдруг посмотрели прямо на меня.
Я застыла. Это невозможно. Никто не знал, что я сидела наверху. Верховная жрица лично наложила на это место чары маскировки.
Губы мужчины зашевелились. Лукуста ответила покачиванием головой и подозвала двух жриц. Девушки пытались пробудить интерес чужака, но он проигнорировал их и вытянул руку в мою сторону. Сердце у меня заколотилось быстрее. Сильнее сжав зубило, я ждала приказа Лукусты. Или того, что этот странный тип окажется демоном. Чего-нибудь…
Верховная жрица разозлилась. Вокруг ее ладоней собиралось зеленое пламя. К этому моменту любой нормальный человек уже бросился бы бежать – но только не незнакомец с золотыми глазами. Он не выглядел шокированным и не отпрянул. Два вздоха. Три вздоха. Затем он что-то произнес. Одно слово. Одно-единственное слово, но Лукуста так резко побледнела, словно столкнулась лицом к лицу с самой смертью. Ее ведьминский огонь погас.