- Так оно же тогда сдохнет?
- Ещё как. Только сдохнет после того, как утащит тяжеленные сани. А ты предлагал сразу кокнуть.
Эта схема была признана удачной, и Кудус убыл на санях на цоковище. Хем же радостно прицокнул и с несказанным удовольствием залез в моховое гнездо - свой лес таки ближе к пуше. Майра, увидев бельчонка в покусанном состоянии, конечно взволновалась, но зазря не кудахтала, перерыв запас лечебных трав и притащив всё что нужно к хемовскому гнезду. Пока невольно приходилось находиться в разжиженном состоянии, грызь решил таки сделать метательное орудие, как его называли крестолук. Благо, теперь у него в довольном количестве имелись жилы, срезанные с туш рвачей. Сырыми зимними днями, когда снег уже набухал и задумывался о таянии, Хем сидел в грызнице, удобно устроившись в моховом ящике, сделанном как кресло, и строгал дерево. Поскольку так вот долго возиться на одном месте он не очень привык, то часто начинал вопить вопли, слышанные на цокалище либо придуманные за пару цоков до воспроизведения:
- Гузло-гузло-гузлище, целая тыща! Гузло-гузло к ужину, целая дюжина! Гузло-гузло в траве, целых двадцать две!...
"По гузлу" часто учили считать, так что этот фольклор Хем помнил отлично. Вот как делать крестолук, он помнил куда хуже. У Курдюка был отличный крестолук, который за сорок шагов выбрасывал сетку и окучивал птицу; а уж стрелу из него можно было запустить на все сто с пухом шагов, да так что и волку не поздоровится. Промучавшись некоторое время, Хем задумался: наверняка ведь Курдюк не сам знал, как делать оружие - как помнилось, по части что-то сделать он вообще был небольшой специалист, он больше наловчился ломать. Следовательно, он или выменял крестолук у кого-то кто умел делать, или научился опять же у того кто умел. Вкупе с результатами взаимной охоты на рвачей это заставляло задуматься, а где бы сгрызть орех науки по этому поводу. Как обычно, подобные вопросы, требовавшие какого-то коллективного действия, обцокивали на цоковище, так что Хем решил в следующий раз прошвырнуться туда с таким зацоком.
Однако каша сама искала нужный хвост, и в один из ветренных дней, когда грызь беспробудно дрых в гнезде, его разбудил стрёкот сороки; это была одна из его прилапнённых сорок, которые жили рядом и в основном были полезны именно тем, что никто не мог остаться незамеченным. Высунувшись, Хем обнаружил незнакомого грызуна, причём сильно незнакомого: в лапах тот держал какое-то длинное оружие типа копья с наконечником из странного материала, да и надеты на него были странные штуки, типа скреплённых пластинок, закрывавших тушку словно панцирь. С грызуном был барс, очень крупный, с шипованным ошейником и налапниками; как удалось прилапнить такую кошатину, Хем не представлял.
- Грызть вдоль! - мотнул ухом белко, - Это твоё Хем?
- Уге, - кивнул тот, прикидывая расклады.
Появление вооружённого грызя в такой экипировке было подозрительным, но Хем мало опасался и его, и даже барса, потому как был у себя в гнезде. И это было мягко цокая не только чувство родных стен, но и приспособления, на которые он затратил не один день. Например, прямо перед входом в гнездо была яма глубиной три шага, абсолютно не видная сверху, и достаточно вынуть крепления её крышки, как любой незванный гость окажется в незавидном положении. Впрочем, это была лишь перестраховка, на самом же деле грызи доверяли друг другу... доверяли, но с ямой спокойнее!
- Моё Раждак, - цокнул грызь, - Из Пропушилово.
- Согласен, твоё Раждак из Пропушилово, - кивнул Хем, - А что тебя сюда привело?
- Ноги, - хмыкнул Раждак, - Есть кое-что к обцокиванию, Хем-пуш.
Фраза насчёт ног показала Хему, что скорее всего грызь вдрызг свой, хотя и нагружен непонятным и невиданным для сдешних мест снаряжением. Исходя из этого, он предложил гостю сесть ( правда, на ту самую крышку ) и заварил чаю. Как выяснилось, Раждак совершал весьма длительный поход, и если учесть что вышел он осенью, то длительность измерялась месяцами; за это время он прошагал тысячи килошагов, двигаясь с юго-востока вглубь Кишиммары. Раждак показал карту, начерченную когтем по бересте:
- Сдесь Пропушилово, великое цокалище южных лесов... по крайней мере так цокают, - уточнил он, - Моё поднималось по большой реке, которую местные называют Большая... Да, с названиями у них туговато, это точно.
- Зачем же ты пёрся в такенную даль? - удивился Хем.
- Чтобы знать, что находится в этих лесах. Если повезёт, я верну эти карты в цокалище, и все тоже будут знать. А это жутко полезно, согласись.
- Пожалуй, - кивнул Хем, - Но всё же, ты пришёл именно ко мне, откуда ты меня знаешь?
- В Глыбном много цокают про тебя, пропушиловец. Семь рвачей это не орешек на резец!
- Но, - показал перевязки Хем, - И спасла меня сущая глупость, иначе я бы тут не цокал.
- Всё равно, - мотнул ухом Раждак, - Дело в том что в одном месте, ближе к Пропушилово, есть цокалище Клычино, там собираются пропушиловцы и охотники со многих и многих окрестных земель. Моё подумало что твоему будет полезно побывать там...
- Хм, а крестолуки там делают? - спросил Хем.
- Да, и не только. Твоё сможет там научиться и научить других тому, что ты умеешь.
- Дельное предложение, - цокнул Хем, и поглядел на карту, - А вот эта река, куда течёт, в какую сторону - к нам или к вам?
- К вам. Реки всегда текут к морю, Хем-пуш.
- Серьёзно? А поч?
- Потому что река несёт очень много воды. Куда она её несёт, там и море, - цокнул Раждак.
- Ясно. Впрочем, и хорошо что к нам. Возвращаться будет удобно.
- Ты уже решил идти в Клычино? - повёл ухом Раждак.
- Пока да, решил, - надул щёки Хем, - А может и передумаю.
- Кстати об орехах насущных, - цокнул Раждак, доставая из сумки что-то, - Моему нужно мясо для барса, думаю теперь-то у тебя есть. Это железный нож, Хем-пуш.
Хем с искренним удивлением обнюхал странный ножик - в деревянную ручку было вставлено лезвие, очень узкое и острое, из блестящего холодного материала. Грызь попробовал его на резец и убедился, что материал очень прочный.
- Вот это шелуха! - цокнул он, - Где ты это взял?
- На западе горы, там знающие грызи выкапывают из недр камни и плавят из них железо. Только если твоё не против, моё дало бы твоему только лезвие, ручку уж сам сделаешь.
Хем был готов вцепиться в грызя и трепать его на предмет информации ещё пол-года, но тот был намерен накормить барса, отдохнуть и продолжать путь, так что через день уже покинул Брусничные Полянки. Глядя на закат, Хем раздумывал о том, что видимо лес не везде одинаков, если где-то есть железные камни, каких никто не видал в окрестностях Глыбного. Горы, что это такое? По цокам Раждака выходило, что это огромнейшие кучи камней, так что залезть на них нужен не один день. Предствить себе это было очень сложно, и Хем почувствовал что очень хочет увидеть это своими ушами. Правда, куда больше чем отвлечённые горы, его заинтересовали расцоки об оружии, каковое делали в Клычино. Лапный крестолук, которым можно с сотни шагов уложить рвачу! Травы, которые вызывают отключку даже если намазать раствором иглу дротика! И прочие воистину волшебные вещи.
Хему довольно-таки повезло, так как он окончательно залечивал лапу и прочие раны во время весеннего половодья, когда походы были мягко цокая не самым лучшим занятием. Тающие снега, а зимы в Кишиммаре как правило снежные, давали столько воды, что все низины затоплялись, а по возвышенностям просто текло. Ходить по пояс в ледяной воде не мог позволить себе ни один сдешний зверь, хотя...
- Вода, это ценность! - цокал Мер, - Если что-то положить в воду, оно двигается гораздо проще, чем если лежит на земле, правильно?
Майра столкнула в лужу полено и повозила его туда-сюда.
- Да, так оно и есть.
- Вот. Обычно по лесу приходится таскать, а когда в нём вода, можно плавать!
- Плыви, - рассмеялся Хем, - Ну, покатаешься на плоту, и что?
- Хм. На плот можно и груза взгромоздить, - цокнула Майра, - Допуха причём.
- Вот! - поднял уши Мер, - А если сделать...
Как это с ним бывало зачастую, Мер много цокал, как сделать, но чаще всего делал то что и обычно, запасал корм и убирал гнездо. Хем же цокал редко, но уж если что-то задумывал, не забывал, так что готовился к походу в Клычино. Ему предстояло привести в порядок большую дорожную сумку, два маленьких кармана, подвешиваемые на пояс, а также смастырить для топора другую ручку, полегче; немало помучили его штаны, сшитые из кусков шкур невероятной давности, так как расходились по швам, а готовых ниток не имелось, приходилось заодно вить их из трофейной шерсти и собственного пуха. Майра, заходившая посидеть в хемовскую грызницу, тоже подвычёсывала пух со своего хвоста и добавляла к пряже. Хем почувствовал такое острое чувство благодарности к своей маме, что просто сгрёб её в объятья, не находя цоков.