После окончания этой сцены зал снова взорвался аплодисментами.
Я встал и вышел в холл, так как у меня кончились последние силы. Мне срочно нужно было хотя бы размять ноги. И черт бы побрал эту Сьюзен! Неужели так трудно отодрать задницу от кресла и объяснить мне, что происходит. Я уже готов был вернуться и силком притащить ее сюда. Я подошел к прилавку со сладостями, чтобы купить попкорна. Группа людей, которые о чем-то оживленно разговаривали на ступеньках, ведущих на балкон, сразу притихла.
Из зала вышли двое полицейских в штатском и остановились у урны возле входа в мужской туалет.
— Джереми, попкорн за счет заведения, — сказала стоявшая за прилавком девушка.
— Помните Белинду и как мы сюда приходили? — спросил я.
— Надеюсь, все будет хорошо, — кивнула девушка.
— Спасибо, дорогуша, — улыбнулся я.
И тут из зала вышла Сьюзен. Она подошла к открытой двери на улицу и остановилась в дверном проеме. Она явно что-то или кого-то высматривала. Большие пальцы рук Сьюзен засунула за пояс, а шляпу надвинула на глаза.
Я подошел и встал рядом. На улице Сьюзен уже ждал лимузин. Один из полицейских в штатском сильно напрягся, словно испугался, что мы прямо сейчас дадим деру.
— Мои поздравления, леди! Потрясающий фильм! — сказал я. — Его должны были давным-давно выпустить в прокат.
Сьюзен улыбнулась и кивнула. Она была очень высокой, почти с меня ростом. И наши глаза оказались на одном уровне. Хотя, конечно, ковбойские сапоги на высоком каблуке добавляли ей пару лишних дюймов.
Сьюзен пристально на меня посмотрела и прошептала, практически не шевеля губами:
— Рино или арест? Выбирай!
У меня все похолодело внутри.
— Только если вы наконец все объясните, — произнес я.
Сьюзен еще раз выглянула на улицу. Я предложил ей попкорн. Она взяла горсть и с удовольствием съела.
— Ты уверен? — спросила Сьюзен шепотом. — Белинда хочет, чтобы ты был абсолютно уверен. Она велела передать тебе две фразы: «Святое причастие» и «Ты уверен?».
Я улыбнулся и бросил взгляд в сторону лимузина, сиявшего в свете рекламных огней, словно большой белый опал. Я подумал о своем доме, всего в двух кварталах отсюда, доме, целых двадцать лет бывшем моей крепостью, доме, забитом и куклами, и игрушками, и часами, и самым разным барахлом, которое долгие годы ровно ничего не значило для меня. Я вспомнил ее улыбку, которую не могла изменить никакая маскировка.
— Дорогая, вы даже представить себе не можете, насколько я уверен, — кивнул я. — Святое причастие — это ее слова. Выбора нет: Рино или арест.
Сьюзен была явно довольна. Она повернулась и направилась в сторону зрительного зала.
— Приятно сидеть в заднем ряду, — произнесла она уже нормальным голосом. — И хотя бы для разнообразия я могу не снимать шляпы.
Неожиданно рядом со мной возник Дэн.
Он закурил сигарету и сейчас дрожащими руками стряхивал пепел на ковровую дорожку. Полицейские в штатском, по-прежнему стоявшие на боевом дежурстве возле пепельницы, не спускали с нас глаз.
— Право адвоката не разглашать тайну клиента, — заявил я.
— Всегда, — ответил Дэн, но я заметил, что его обычная выдержка ему изменила. Дэн стоял, тяжело прислонившись к дверному косяку.
— Ты мой лучший друг. Ближе тебя у меня никого нет. Но ты ведь и сам знаешь. Правда?
— Ты просишь моего совета или говоришь мне до свидания? — небрежно поинтересовался Дэн, но я заметил, что от волнения он прикусил нижнюю губу.
Я не сразу ответил. Я стоял и жевал попкорн. На самом деле я только сейчас заметил, что ем, и эта еда впервые за долгое время не вызывала у меня отвращения. Мне даже стало смешно.
— Дэн, мне надо, чтобы ты кое-что для меня сделал, — сказал я.
Он закатил глаза, словно спрашивая: «Ну что еще?» Потом посмотрел на меня и улыбнулся теплой, но усталой улыбкой.
— Отдай все игрушки в приют, или в школу, или куда-нибудь в таком роде, — попросил я. — Тебе не обязательно говорить, откуда игрушки. Просто проследи за тем, чтобы они попали в хорошие руки и детишки получали от них удовольствие. Идет?
У него дрожали губы, и он вздернул плечи, будто собирался закричать. Но кричать Дэн не стал. Он сделал очередную затяжку и еще раз выглянул на улицу.
— Да, и еще скульптура работы Энди. Тебе придется вывезти ее с заднего двора и поместить там, где ее увидят люди.
— Я все сделаю, — кивнул Дэн, и глаза его предательски заблестели.
— Дэн, мне жаль, что я втянул тебя в такое дерьмо.