Затемнение
Музей военно-морского флота. Четверо и директор музея. ДИРЕКТОР МУЗЕЯ. Собирать экспонаты для музея военнно-морского флота - дело архитрудное. Морские офицеры - это особое сословие. Каста! Причем, абсолютно закрытая для посторонних. Со своими законами, понятиями о чести, долге. Со своими, если хотите, тайнами! И секреты свои они раскрывают весьма неохотно... В музее я почти четверть века, но даже сейчас не могу похвастать, что пользуюсь их полным доверием. Особую роль в воспитании морского офицера, в формировании его мировозрения играет его форма. Да-да, не удивляйтесь! Именно: форма! Кстати, знаете, что означает якорь, обвитый корабельной цепью? "Связанные цепями морского братства, вместе уйдем на дно"! ТУПИЦЫНА. А кортик? ДИРЕКТОР МУЗЕЯ. Кортик? Ну, это особый разговор. Кортик - это душа морского офицера. Воплощение его чести и достоинства. Становясь офицером, курсант как бы сростается со стальным клинком и приносит клятву не расставаться с ним никогда. Открою вам один секрет. По закону офицерской чести, даже в постели с любимой морской офицер не должен расставаться с кортиком. ВОЛЬДЕМАР. А что, если он потеряет его? Или, скажем, его украли? ДИРЕКТОР МУЗЕЯ. Это абсолютно исключено. Потеря кортика для морского офицера равносильна потере чести. Офицер, потерявший кортик, перестает быть таковым. Не взирая на обстоятельства! По неписанным законам, офицер, потерявший кортик, должен совершить самоубийство. Только это позволит ему сохранить лицо. Лицо морского офицера. БЕЛКА. Неужели никто из морских офицеров никогда не терял кортик? ДИРЕКТОР МУЗЕЯ. Никто и никогда. Хотя, один случай все же был. Кавторанг Попов утверждал, что кортик у него был похищен во время припадка эпилепсии. По этому поводу дважды заседал Суд офицерской чести. Но к окончательному выводу, насколько мне известно, тогда так и не пришли...
Затемнение
Ночь. Кочегарка. К спящему кочегару подкрадывается человек в черном и душит его подушкой.
Затемнение
Все четверо на веранде. ВОЛЬДЕМАР (кричит). Три трупа за одну неделю! Неслабо! БЕЛКА. Я плохо улавливаю суть претензий. ВОЛЬДЕМАР. Как ты сказала? Претензий? Это уже не претензии! БЕЛКА. Обвинения? Ну-ну, смелей! ВОЛЬДЕМАР. Да, обвинения! БЕЛКА. И в чем ты обвиняешь меня? Если не секрет? ВОЛЬДЕМАР. Как руководитель группы ты должна... ты обязана была все предусмотреть и просчитать на сто шагов вперед! БЕЛКА. К сожалению, все предусмотреть нельзя. В "Теории вероятности" есть раздел "Случайность, или Роковое стечение обстоятельств". ВОЛЬДЕМАР. Случайность - это непознанная закономерность. Кстати, не могла бы ты показать свое удостоверение? БЕЛКА. У меня много удостоверений. ВОЛЬДЕМАР. Ты знаешь, о каком удостоверении идет речь! Надеюсь, у тебя оно с печатью? БЕЛКА (показывает удостоверение). Ну? Что тебе еще показать? Я спрашиваю: что тебе еще показать?.. Появляется тетя Зина.
ТЕТЯ ЗИНА. Не ссорьтесь, ребятки! (Тетя Зина опускается на колени.) Во всем виновата я! Ипатова и Тупицына устремляются к тете Зине и поднимают ее с колен. ИПАТОВА. Тетя Зина, вы что? От волнения тетя Зина не может говорить. ТУПИЦЫНА (наполняет стакан водой, протягивает его тете Зине). Вот, выпейте! ТЕТЯ ЗИНА (выпивает весь стакан). С Желторотовым судьба свела меня еще в семьдесят седьмом. Я тогда в Доме офицеров работала. Буфетчицей. А он шифровальщиком в Штабе флота. Картежник был страшный! Я бывало уходить собираюсь, мне свет тушить надо, а он все с собутыльниками в преферанс дуется. Особенно, помню, клеился к нему один со шрамом. Не из наших. Из гражданских. Сел с ним "Желторотик" как-то играть, ну, и проиграл все подчистую. Ну, а отыграться-то хочется! "А слабо тебе, говорит этот со шрамом, на кортик поставить?" Ему бы, дурачку, отказаться! Видит же, что масть не идет. А он взял да и согласился. Ну, и продул! Сидит. Закрыл лицо рукой. Плачет. Слезы между пальцами текут... Потом поднялся и вышел. Я - за ним. Чтоб руки на себя не наложил! Когда гляжу, лежит на полу кавторанг Попов в беспамятстве, пена на губах. А "Желторотик" его кортик из ножен достал и в свои уже сует. Увидел меня, как закричит: "Пикни только! Я тогда всем расскажу, как ты у себя в буфете "химичишь"! Видел, подлец, как я конъяк портвейном разводила. "За это по головке не погладят!" А мне же двоих поднимать. Без отца росли! Время было трудное. Послевоенное. Вот, я и смолчала. А Желторотов после этого как попер по службе, как попер! До адмирала дорос. Господи, скажи мне кто тогда, что он, считай, половину наших кораблей за бесценок продаст, ей богу, вот этими бы руками задушила! БЕЛКА (задумчиво). Значит наши уже тогда знали, что у Желторотова чужой кортик. И тем не менее, продолжали продвигать его по службе. Зачем? ТЕТЯ ЗИНА. Вот, и я говорю: зачем! БЕЛКА. Погодите, погодите... Как вы сказали? Если бы знали, то задушили бы своими руками? ТЕТЯ ЗИНА. Ей богу! Задушила бы! БЕЛКА. Кажется, в этом разгадка и кроется. Желторотова должны убить мы. Когда у нас День военно-морского флота? ИПАТОВА. В следующее воскресенье. БЕЛКА. Значит, в нашем распоряжении десять, нет, уже девять суток.
Затемнение
В кабинет директора военно-морского музея входит секретарь с подносом в руках. Подвешенный за шею, директор висит на веревке. Поднос с грохотом падает.
Затемнение
Все четверо и тетя Зина на веранде. ИПАТОВА (докладывает). Военный парад начинается в девять часов утра В восемь ноль-ноль машина командующего начинает движение от Штаба флота. На небольшой скорости она проезжает по центральной улице, а затем сворачивает на Корабельную набережную. По традиции на этом участке пути командующий останавливается у Дворца пионеров и принимает поздравления от молодежи города. Вместо Дворца пионеров там сейчас казино. Но традиция осталась. Я думаю, это самое удачное место. БЕЛКА. Да, пожалуй. Что у нас с оружием? ИПАТОВА. Тетя Зина. Тетя Зина раскрывает сумочку и достает из нее гранату "лимонку". ВОЛЬДЕМАР (невольно присвистнув). Теть Зин, откуда? ТЕТЯ ЗИНА (кокетливо). Нашла! БЕЛКА. Сценарий будет такой. Ипатова и Тупицына стоят в оцеплении. Вы, тетя Зина, обязательно в чем-то очень ярком, с большим букетом цветов, занимаете место в первом ряду. Когда машина с командующим остановится, вы вручите ему цветы и скажите... Я подумаю, что вы должны сказать. Затем вы падаете на землю, а Гарфункель взрывает себя с Желторотовым. Тут главное все рассчитать и вовремя выдернуть кольцо. ВОЛЬДЕМАР. У меня есть другой план! Ночью я пробираюсь на эсминец, поднимаю там восстание и объявляю себя командующим флотом! БЕЛКА. Это исключено! Сигналом для восстания должно стать убийство Желторотова. В противном случае тебя сочтут провокатором и уничтожат на месте. ВОЛЬДЕМАР. А где гарантия, что они поднимут восстание? БЕЛКА. Ты плохо знаешь военных моряков. В годы войны фашисты называли их "полосатой смертью". В глубине души они ненавидят предателей. И ждут условного сигнала. ВОЛЬДЕМАР. А почему я? Почему именно я должен быть каким-то сигналом? БЕЛКА. Но ведь кто-то должен сделать это. Ты же советский человек! Надеюсь, слова "Родина" для тебя не пустой звук? ВОЛЬДЕМАР. Родина? А что такое вообще Родина? БЕЛКА. Родина? Это ты, я, весь наш народ. Наша земля, луга, озера, реки. Наши полезные ископаемые! ВОЛЬДЕМАР (твердо). Я за полезные ископаемые жизнь отдавать не собираюсь! БЕЛКА (помолчав). Удостоверение. ВОЛЬДЕМАР. Что? БЕЛКА. Сдать свое удостоверение! ВОЛЬДЕМАР. А, ради бога! Гарфункель достает из кармана удостоверение и бросает его на стол. Белка берет удостоверение, чиркает зажигалкой. Языки пламени охватывают краснокожую книжицу. БЕЛКА. Вот и еще одного человека не стало! Гарфункель берет сумку с вещами и направляется к выходу. ИПАТОВА. Кальсоны свои не забудь! Становится тихо. ТЕТЯ ЗИНА. Нет, ребятки, "Желторотика" должна убить я.