Именно эти вещи Антонина Ивановна несколько минут назад достала из платяного шкафа и положила на диван. Приготовив сумку, она повернулась к дивану, чтобы уложить одежду, и растерянно уставилась на то, что лежало перед ней.
Вместо серой пары из хорошей английской шерсти на диване лежал тренировочный костюм марки «Адидас», вместо замшевой куртки – поношенный ватник, а вместо синего пиджака – и вовсе немыслимый клоунский наряд в блестках и колокольчиках.
Антонина Ивановна покрутила головой и уселась на табурет. Что же это такое? Начало конца или конец начала? Неужели она сошла с ума?
Во всяком случае, всей этой дряни в гардеробе хозяина отроду не бывало.
– Артур Альбертович! – позвала она хозяина. – Можно вас на минуточку?
В коридоре раздались шаги, и Руо заглянул в комнату.
– В чем дело, Антонина Ивановна? – довольно сухо осведомился он.
В последнее время он вообще разговаривал с ней строго, хмурился, не смотрел в глаза и выглядел недовольным.
– Вот… вот это… тут какие-то странные вещи!.. – Экономка опасливо ткнула пальцем в сторону дивана. Смотреть туда сама она побаивалась.
– Что же тут странного? – Артур Альбертович пожал плечами. – Это мои вещи… вы их видите далеко не первый раз… кстати, пора отнести все это в химчистку…
Антонина Ивановна повернулась к дивану, и челюсть ее отвисла.
Там лежали серый костюм, замшевая куртка и пиджак.
– И… извините… – дрожащим голосом проговорила она, укладывая одежду в сумку. – Я… я хотела только уточнить, это ли вы имели в виду?..
– Уточнили? – раздраженно осведомился Руо. – В следующий раз попрошу вас не беспокоить меня по ерунде! – И он скрылся за дверью, всей своей спиной выразив неудовольствие.
Антонина тяжело вздохнула и заглянула в сумку, прежде чем застегнуть молнию…
В сумке лежали ватник, адидасовский костюм и блестящая клоунская хламида.
Экономка застонала, оттолкнула сумку и снова плюхнулась на табурет.
Выходит, она действительно сошла с ума.
Звать еще раз хозяина было никак невозможно.
Она решила заняться пока какими-нибудь другими делами, а к сумке вернуться позднее. Может быть, все как-нибудь само утрясется…
Она прошла на кухню и выдвинула ящик стола, намереваясь почистить серебряные ложки.
Однако вместо ложек в ящике оказались груды засаленных игральных карт. Антонина Ивановна поспешно задвинула ящик и устремилась к шкафчику, где держала лекарства и прочие медицинские принадлежности. Ей пришла в голову простая и очевидная мысль измерить температуру – скорее всего у нее просто жар.
Достав футляр с градусником, она открыла его…
Но вместо термометра там оказалась ручка с неприличной картинкой. На картинке была женщина в купальнике, однако стоило экономке перевернуть ручку, как купальник растворился и бесстыдница оказалась в чем мать родила.
Антонина Ивановна плюнула и от греха убрала бесстыдную ручку в шкафчик.
Переждав некоторое время, она решила сделать то, что ей обычно помогало при всяком недомогании, а именно – выпить чаю.
Поставив чайник, она достала свою любимую чайницу с нарядными китаянками, сняла с нее крышку…
Вместо чая сверху лежала немного увядшая хризантема.
Экономка схватила цветок и вытащила из чайницы, но за первой хризантемой последовала вторая, за той – третья, и скоро вся кухня была завалена цветами, как цветочный ларек перед закрытием.
Антонина Ивановна сдалась.
Она уронила голову на стол и залилась горькими слезами.
Артур Альбертович, сложив руки на груди, стоял в дверях кухни и качал головой – он считал, что воспитательные меры должны быть достаточно строгими.
Леня набрал номер Руо. Ответил женский голос, и Леня попросил Артура Альбертовича.
– Леонид! – обрадовался иллюзионист. – Рад вас слышать! Вы по делу или так просто – поболтать?
– Да тут звонила одна дама по поводу заказа, – осторожно ответил Леня, – сослалась на вас… Так я уж теперь и не знаю, как быть…
– Что вы, Ленечка, не сомневайтесь! – вскричал старик. – Все в полном порядке, клиентка – моя старая знакомая, с детства ее знаю! Конечно, не с моего, с ее…
– Ну и ладно, – повеселел Леня. – А вы, насколько я мог слышать, нашли новую экономку?
– Да-а… вы знаете… я тут подумал и решил оставить ту, что была… – В голосе старого иллюзиониста звучало смущение. – В моем возрасте трудно привыкнуть к переменам… Мы с Антониной Ивановной все выяснили, она не хотела причинить мне вред, просто очень привязана к брату… А его сбила с толку та ужасная женщина. Надо уметь прощать! Так я и простил, а брату работу нашел по способностям.
– Это какую же? – заинтересовался Леня, вспомнив лопоухого Виктора с вечно сонным взглядом.
– Пристроил его к Геркулесову, помните такого?
– Это который попугаев дрессирует?
– Совершенно верно! Обучая птиц, нужно с ними все время разговаривать. И желательно разными голосами – с самочками хорошо бы женским голосом, с самцами – побасистее. Так что Виктор с его способностями там ко двору придется. Сейчас-то пока еще в больнице с переломами, а как выпишется – сразу на работу.
Леня представил, как через некоторое время в разных цирках страны появятся попугаи, говорящие голосами Жириновского, Фантомаса или Хазанова, поющие, как Эдита Пьеха или Клавдия Шульженко, и не удержался от смеха.
На следующий день Лола поднялась рано, вымыла Пу И специальным шампунем для маленьких собачек, вычесала и высушила своим феном. Пу И пытался сопротивляться, ему не нравилось, что фен так громко шумит, но Лола уговорила его посидеть спокойно.
– Ты должен быть самым красивым, чтобы понравиться Энни! – приговаривала она.
Пу И не слишком воодушевился, однако его обещали повести в парк, потом в кафе накормить разными вкусностями, и погода сегодня хорошая, так что песик смирился и позволил надеть на себя модный джинсовый комбинезон.
– Мы не будем слишком наряжаться, – щебетала Лола, – а то Энни подумает, что у нас нет вкуса. Это дурной тон – надевать на прогулку вечерний туалет! Этот комбинезончик сидит на тебе отлично, будет скромно, но элегантно… А вот ошейник можно выбрать понаряднее, а то они еще решат, что мы бедные. Или жадные, жалеем денег для своей собаки… Такого не будет никогда!
Лола отнесла Пу И в свою спальню, наказала сидеть тихо, чтобы не испачкаться, и уселась за туалетный столик.
– Пу И, ты готов? – заглянул в дверь Леня, чисто выбритый и полностью одетый для прогулки.
– Он готов, и я скоро! – сообщила Лола, тщательно накладывая макияж перед зеркалом.
– Слушай, а ты куда это, интересно, собралась? – удивился Маркиз.
– Как это – куда? – удивилась, в свою очередь, Лола. – В Таврический сад, на свидание с Энни и Галиной Евгеньевной!
– Угу, долго думала? – ласково поинтересовался Леня. – И кем ты Галине представишься? Она же тебя знает как Земфиру Ипатову!
– Но я же тогда была в гриме! – возмутилась Лола. – А сейчас пойду в своем настоящем виде! И скажу, что я твоя жена!
– Она не поверит, – злорадно сообщил Леня. – Если бы ты была моей женой, то сама бы и занималась собачкой. Она твердо уверена, что я не женат! И потом, при долгом общении она может тебя узнать по голосу или по повадкам. Женщины очень наблюдательны! Ты что думаешь, парик надела, где надо поролону подложила, так уж сразу и другим человеком стала? Нет, Лолочка, для пользы дела тебе следует сидеть сегодня дома и носа не высовывать!
– Да какого дела? – заныла Лола. – У нас с этой Галиной никаких дел нету! Подумаешь – с собачкой познакомиться! Да можно вообще их обеих подальше послать!
– Пу И, ты слышал? – самым драматическим тоном воззвал Маркиз. – Она хочет лишить тебя твоего законного права! У нас даже в Конституции записано: каждый индивидуум имеет право на любовь! А в Библии так прямо сказано: плодитесь и размножайтесь!
– Ты уж что-нибудь одно выбери – либо Библию, либо Конституцию, – ехидно посоветовала Лола, – а то как-то несподручно. И я вообще не пойму, что ты-то так разоделся. Может, сам решил за этой Галиной приударить? Так флаг тебе в руки, барабан на шею! Ей в будущую субботу двести лет исполняется!