— Как видишь. И предлагаю позавтракать.
— Иди сюда. — Она выгнула спину и дотронулась до меня босой ступней. — Надо нагулять аппетит.
— Нужна твоя помощь. — Мы завтракали, и я начал уговоры.
— Для тебя — всё, что угодно. — Это было редкостью, такая вот Инна, но я знал, что вскоре она снова станет прежней.
— Ловлю на слове. — И уткнулся носом в чашку с кофе.
— Ну, Юра, не тяни. — Но я благоразумно молчал, ожидая окончания трапезы. Кто знает, какая реакция последует в ответ на мою просьбу съездить в Москву за Леной. Лучше уж выяснить это вдали от метательных предметов.
Но, с чего начать, не знал и продолжал отмалчиваться. Мы шли по улице, и я внезапно спросил:
— Ты мне веришь?
— До определенного момента. — Инна смотрела на меня, и на ее лице читался вопрос: «Куда он клонит? »
— А на приглашение в гости этот момент распространяется?
— Ты имеешь в виду «туда»? — Она закусила губу, как будто что-то решая. — А зачем тебе?
Зачем мне это надо, я и сам не знал, но вот взяло и приспичило. Получалось, что совершенно чужая мне Лена приглашала «к себе», и не единожды, а женщина, которую я, кажется, люблю, ни разу даже не намекнула об этом.
Или может быть, всё дело в пресловутых «гранях» и с двумя этими женщинами они у меня были разными?
Внезапно, что-то для себя решив, Инна взяла меня за руку, и мы оказались у подножия небольшого водопада. Так, ручеек скатывался с обрыва, метров пяти в высоту. Под скалой лежало озеро, и, бог ты мой, как это было красиво! Ну почему это девчонкам достаются такие прекрасные уголки, а у меня унылая река? Но Создатель безмолвствовал, величественный в своем равнодушии к мнению смертной букашки. А я глазел по сторонам, пораженный какой-то сверхъестественной гармонией окружающего.
— Ты пробовала куда-нибудь отходить? — Она покачала головой:
— А зачем? Да и не до того было.
— Что же это за неотложные дела?
— Ну, разного рода мероприятия по экспроприации, — ее глаза смеялись, — а во время операций всё время боишься, что что-то пойдет не так.
Я согласно кивнул, вспомнив свои метания вскоре после нашего с ней знакомства. Тут уж действительно было не до исследований.
— Та девушка, Елена, она обладает такими же способностями, как и ты. Но там, откуда она пришла, за это жестоко карают. Если догонят, конечно. Вот я и прошу помочь.
— И что я должна делать?
Это был уже деловой разговор, и я благодарно чмокнул ее в щеку.
— Она сейчас в Москве и совсем без документов. Я думал попросить тебя «привезти» ее в Париж.
— А она точно одна из нас? Ведь посторонний не выдержит здесь так долго.
— Точнее некуда. Я думаю, вы сможете подружиться. Да и «закоулки» ваши чем-то похожи.
— Ты знаешь, у меня вырос зуб, — вдруг поделилась она. — Ведь так не бывает, правда?
— Как мне объяснили, мы все отличаемся отменным здоровьем. И долголетием тоже.
— Я что-то подобное и предполагала. Но мог бы и раньше сказать.
— Так ты ведь и не спрашивала. Вся из себя такая таинственная, прямо хоть стой, хоть падай.
Мой «консультант» намекнул, что можно зайти дня через три, и можно было на денек задержаться. Шагах в десяти от мини-водопада находилась небольшая пещерка, скрытая кустами. Метра четыре на три, неправильной формы, но приобретшая стараниями Инны вполне уютный вид. Искупались в озере, благо температура была неизменной, и долго ласкали друг друга на леопардовой шкуре, устилавшей ложе. Синтетической, правда, но это не умаляло очарования момента. Как и у меня, здесь был запас продуктов, а когда проснулись, Инна удивила, подав бритву, слегка при этом покраснев. Я обозвал себя болваном, а вспомнив Анну, почувствовал совсем неловко. Но жалеть о сделанном было поздно, и я выбросил это из головы.
Улетала она из Цюриха. Мы договорились, что «проведя» Лену в свое убежище, Инна сразу же вылетит во Францию. Я же, получив документы, отправлюсь в Париж и, если успею, постараюсь снять для беженки жилье. Паспорт на имя Анны Смилович мне вручили назавтра. Гражданка бывшей Югославии, имеющая статус беженки и вид на жительство Западной Европе. Документ был не новым, и оставалось только догадываться, какая судьба постигла его владелицу. Но прочь, вон из головы невеселые мысли. И для меня она так и останется Леной Земцовой, неудачно рискнувшей проявить любопытство и попавшей в жернова.
— Всех благ. — Он сухо кивнул мне, давая понять, что долг выплачен и больше нас ничего не связывает.
Положив документы во внутренний карман пиджака, я сел в машину и направился в Париж.
25
— Спасибо, мсье. — Гарсон взял деньги и отошел от моего столика.
Посмотрев на часы, я встал и направился в зал ожидания. До прибытия рейсового аэробуса оставалось пятнадцать минут. Я встречал Инну, летевшую рейсом «ЭйрФранс» и «везшую» с собой Лену. Три часа назад мы говорили по телефону, и обе были бодры и жизнерадостны. Инна «провела» нашу гостью «к себе», что не вызвало никаких негативных последствий. И вот, спустя три часа, преисполненный оптимизма, я жду их обеих. Для Лены нашлась квартира в одном из парижских предместий. Конечно, не бог весть что, но по сравнению с моей хрущобой это хоромы. Четырехкомнатные апартаменты с видом на Сену. Причем две комнаты выходили на солнечную сторону. Плюс кухонный блок и санузел, в котором можно играть в футбол. Правда, с ее особняком, покинутым в той, другой жизни, всё это выглядело как-то жалко, но множество людей вынуждены довольствоваться гораздо худшими условиями. Та же Анна Смилович, например. Тем временем Инна выбежала из таможенного терминала и чмокнула меня в щеку.
— Привет. — И взяла меня под руку.
— Привет, как полет? — Дежурная, ничего не значащая фраза, не требующая ответа.
— Как видишь, жива и здорова.
— Когда намечаем «выход» гостьи?
— Давай уж дома. Надеюсь, ты нашел что-то приличное?
— Ну, более или менее. Для меня так уж точно дворец. — Она криво улыбнулась, явно не доверяя моему вкусу и томимая желанием проинспектировать результаты поисков.
Сев в машину, мы поцеловались и выехали со стоянки. Квартирой Инна в общем и целом осталась довольна, и пришло время забирать новоявленную эмигрантку.
Лена как раз плескалась в озере. Нас она не видела и стояла обнаженная и прекрасная в своей наготе. Но толком поглазеть мне не дали. Инна толкнула локтем в бок, ехидно сказав:
— Что, ни разу голой бабы не видел?
Я сделал круглые глаза и энергично замотал головой.
— Отвернись, гляделки лопнут.
Пришлось подчиниться, и, надо признать, не без сожаления. Инна же тем временем разделась и, крикнув: «Ленка, привет!» — бултыхнулась в озеро, окатив меня тучей брызг. Чертыхнувшись, я поплелся в пещеру, слыша звучащий за спиной женский смех.
Растянувшись на синтетическом леопарде и заложив руки за голову, я размышлял. Ни о чем конкретном и обо всём понемногу. Конечно, попытаться понять природу коридора выше моих скромных способностей, но зачем-то же он есть. Или как жизнь, существующая ради самой жизни, он полностью самодостаточен? А может, как раз ради сохранения этой самой жизни был и задуман, являясь эдаким «Ноевым ковчегом», позволяющим в лихую годину укрыться и переждать катаклизм? Недаром же этими способностями обладают женщины, в то же самое время ограниченные в возможности «возвращения». Тогда получается, что мужчина, наделенный этим даром, несет ответственность куда большую. Из разговора с «аббатом» я знал, что тех, кто находится в коридоре, не затрагивают изменения, происшедшие в результате «возвращений» кого-нибудь из наших. К примеру, в пятницу тринадцатого два «проникающих» стали свидетелями или участниками события. Если, допустим, одному из них что-то в нем не понравилось, ну, там, ноги промочил, он «возвращается» и, избежав неприятности, живет себе дальше. Возможно, даже припеваючи. Если же второй в это время вошел в коридор, то всё остается у него в памяти, что никак не влияет на реальное положение вещей. Он помнит то, что друг ступил в лужу, и знает, что тот лужу обошел. От всей этой зауми голова шла кругом и отказывалась работать. О своем путешествии к водопаду и посещении мира Елены я старался глубоко не задумываться. Как будто какой-то защитный механизм, не позволяющий «съехать с катушек», включался каждый раз, стоило мне ступить на эту дорожку.