— Мадемуазель…
— Здесь не место для церемоний, тем более в сочельник! Зовите меня Лина. Пирог я испекла еще вчера. Кусочек отложу для нашего дедушки, а остальное мы с удовольствием съедим вместе!
— Анжелина!
Мужчина встал и галантно поклонился молодой горянке, которая в ответ расхохоталась — до того мсье Целлер показался ей похожим на светского льва, приглашающего даму на танец. Даже в теплой зимней одежде Жюль Целлер выглядел очень представительно.
Эстер попыталась привлечь внимание Себастьяна, разделить с ним свою радость, но мальчик сидел и смотрел на огонь. Пещера волшебным образом преобразилась. В честь рождения Иисуса они зажгли все свечи, которые удалось разыскать, и теперь маленькие огоньки танцевали вдоль каменных стен. Они закутались в одеяла и сели вокруг костра. Через входное отверстие виднелось небо в россыпях звезд — многие тысячи сверкающих иголочек, от вида которых начинала кружиться голова. Не хватало только елки, но Эстер подумала: можно обойтись и без нее. Достаточно уже того, что родители смеются, а ноги и руки у нее так отяжелели от усталости, будто по ним струилась не кровь, а сироп. А еще с ними был этот мальчик, Себастьян. Он знал почти все, вернее, почти все о природе и обо всем живом. Его собака умела бегать по снегу и слушалась хозяина без слов, как по волшебству. Сейчас она лежала рядом с мальчиком и грызла кость, принесенную Анжелиной специально для нее. Эстер в нетерпении наморщила нос. Она знала: начинать кушать раньше, чем остальные получат свой кусочек, невежливо, поэтому сглотнула слюну. Ее кусок пирога был просто огромным! Девочка почти забыла вкус шоколада, но запах сдобы всколыхнул в памяти довоенные воспоминания о полдниках с чаем и булочками. Это было так давно… Она украдкой посмотрела на кусок Себастьяна, вздохнула и тут заметила, что у мальчика из кармана торчит клочок бумаги. Днем она вырвала этот листок из своего дневника и написала на нем слово «АМЕРИКА» заглавными буквами, чтобы его проще было прочитать. Ее мама воскликнула: «Счастливого Рождества!». Эстер закрыла глаза, чтобы лучше ощутить вкус первого кусочка. Восхитительно!
Анжелина тоже заметила — настроение у Себастьяна неважное, однако решила, что это от усталости. Ее маленький брат ел без удовольствия и все время о чем-то думал. Полдня они с малышкой Эстер играли вместе, а потом, пока она разогревала суп, занимались чем-то очень секретным в дальнем уголке пещеры. Теперь мальчику предстояло вернуться в Сен-Мартен. Девушка отрезала Сезару большой кусок пирога, по-прежнему испытывая чувство вины за то, что оставляет старика одного, положила угощение в картонную коробку, в которой пирог «приехал» в пещеру.
— Уже поздно. Отнеси это дедушке и поцелуй его за меня. Если он спросит, почему я не пришла с тобой, скажи, что у меня важное дело и его надо закончить. Так я решила отметить в этом году Рождество. Хорошо?
— Ты ему не сказала, где мы?
— Нет. Он наверняка думает, что мы с тобой у Гийома.
Озадаченный Себастьян кивнул. Уже пришло время расставаться, а он целый вечер думал о своем. Мальчик очень вежливо попрощался с Жюлем и Луизой Целлер, потом с серьезным видом пожал ручку Эстер. Девочка показалась ему похожей на птенца — такая же маленькая и хрупкая. Ему хотелось поцеловать ее в щеку, но он не осмелился, потому что остальные украдкой поглядывали на них. А еще — из-за нее самой и ее робкой улыбки. На душе вдруг стало грустно, подступили слезы.
Белль вскочила, готовая его сопровождать, и весело замахала хвостом. Себастьян, выпустив руку девочки из своей, вышел из пещеры.
2
Сен-Мартен в рождественский вечер выглядел очень нарядно. Во всех домах за окнами горели свечи и лампы, а у некоторых — цветные фонарики. В ночной темноте, в сердце дикой долины, поселок казался кусочком звездного неба, упавшим на землю.
Много раз за вечер Сезар подходил к окну, поджидая возвращения Себастьяна. Может, Лина взяла его с собой на ночную мессу? Раньше она этого не делала, но ведь и Рождество она никогда не праздновала без него, Сезара! Перед тем как уйти в булочную, она сказала, что сегодня будет ужинать не дома, не уточнив, где именно. Может, у Гийома? Старый пастух подозревал нечто иное, но ему не хотелось даже думать об этом. Было бы странно, если бы она не отослала мальчика домой… Или, может, им так весело, что они все про него забыли?
Под елкой лежала деревянная фигурка, перевязанная красной лентой, — овчарка-пату с поднятой вверх мордой, размером с ладонь. Вылитая Белль… Ее шелковистая шерсть угадывалась в тонких бороздках резьбы — старик тщательно и терпеливо прорезал каждую. Этой работе Сезар посвящал все свое свободное время. Конечно, приходилось ходить к отаре в горы, чтобы убедиться, что поблизости нет волков. На всякий случай он переместил свои капканы. В итоге фигурка получилась великолепной. Это был его способ попросить у внука прощения. Вот только мальчика дома не было, и он выглядел глупо — с подарком и в полном одиночестве!
Сезар подошел к окну и подумал, что сейчас не меньше десяти вечера. Анжелина нашла еще время сварить ему куриный бульон, прежде чем убежать бог знает куда! Ни за что он к нему не прикоснется! Интересно, началась ли уже месса? Но в церковь он не пойдет. Только не туда! Святоши-кюре и ханжи-прихожане собрались там и молятся Богу, который оставляет людей гнить в грязных траншеях и убивает матерей, не заботясь о том, что станет с сиротами!
Пока Сезар бушевал, Себастьян прошел мимо шале и, следуя за Белль, направился вглубь деревни. Они миновали освещенные переулки, пересекли кладбище и пробежали мимо церкви, где отец Муазан занимался последними приготовлениями к приходу своей паствы. Один мальчик из хора не явился, и кюре распекал другого, чтобы успокоить нервы.
Они шли молча в тени домов по неровной, укрытой снегом мощеной дороге. С крыш и сливных труб свисали гроздья сосулек, и в свете свечей казалось, будто они колышутся. Дверь одного дома открылась, послышался смех, и кого-то позвали по имени. Чтобы остаться незамеченным, Себастьян ускорил шаг. Он не видел ни огней, ни рождественских венков на входных дверях. Он думал только о буквах, написанных Эстер, и пытался запомнить слово целиком, хотя память уже начала затуманиваться.
Школа — одно из немногочисленных зданий деревни, где было темно. Семья учителя жила в долине, и он уехал туда на праздники.
Себастьян вошел в коридор и только тогда зажег масляную лампу, которую принес с собой. На стенах он увидел прикрепленные кнопками бумажные звезды и детские рисунки. В конце коридора была двустворчатая застекленная дверь. Он подбежал, повернул дверную ручку и вошел в класс. На стене позади учительского стола висела огромная черная доска. Чья-то рука написала на ней красивым округлым почерком фразу, которая показалась Себастьяну похожей на праздничную гирлянду. Эстер рассказывала, что бывают буквы прописные и печатные, заглавные и обычные, а еще — знаки пунктуации. Благодаря ей он сейчас чувствовал себя увереннее, чем мог бы. Мальчик прошел между партами, радуясь, что Белль рядом. В комнате пахло чернилами. Луч света от лампы упал на большой рисунок, растянутый между двумя деревянными планками, соединенными за концы веревкой. Вся эта конструкция висела на гвоздике. Эстер объяснила ему, как выглядит карта, но он бы и сам догадался. Это была она, карта мира!
Сердце билось так сильно, что у Себастьяна перехватило дыхание, но он все равно взял учительский стул, подтащил к стене и, не задумываясь, что совершает акт святотатства, сорвал карту.
Когда он расстелил ее на полу, очертания мира уже не казались ему такими уж впечатляющими. Мальчику пришлось походить по карте, чтобы найти искомые буквы. Листок, что дала ему Эстер, немного помялся, но слово «АМЕРИКА» все еще было отлично видно. Под этим словом она написала «ФРАНЦИЯ». Его Себастьян знал и раньше, слово показал мальчику Сезар. Найти его на карте оказалось просто, потому что школьный учитель отметил его маленьким синим флажком. Если Сезар сказал правду, это должно быть где-то рядом…
Себастьян увидел сразу несколько слов, которые начинались с буквы «А». «АЛБАНИЯ». Чуть дальше — «АЛЖИР», еще дальше — крупный рисунок и надпись «АВСТРАЛИЯ». Страх комком подкатил к горлу. Что, если он не найдет? Лампа освещала разноцветные пятнышки стран, голубые озера океанов. Он вспомнил, что говорил Гийом о воде и планете. Еще один большой рисунок в форме рожка, раскрашенный зеленым, коричневым и желтым. И наконец буквы «А», «М», «Е»… АМЕРИКА!