— Итальянцы! Итальянцы!
Накаркал, блин. Вот тебе и удар в спину, как сглазил.
Лука бежал напрямик, без остановок, даже не пытаясь делать зигзаги, залегать и переползать, чему учили уже всех партизан. Я закусил губу — сейчас его подстрелят, не могут не подстрелить! Но дуракам везет и заполошный комиссар упал рядом со мной.
— Аль…пи…ни… — грудь его ходила ходуном после спурта.
— Сколько?
— Шесть… или семь… грузовиков…
Сто двадцать-сто сорок человек, но в любом случае не меньше сотни.
— И броневик… — выдохнул самое главное Лука. — Минут через десять будут тут.
Ну вот, собственно, и все. Против броневика нам воевать нечем, нас возьмут в два огня и при таком преимуществе перестреляют, как куропаток.
Я ткнул увлеченно стреляющего подрывника стволом:
— Заминировать нашу позицию можешь?
Он глянул на меня бешеными глазами, потом смысл вопроса дошел до него и он растерянно ответил:
— Нечем… Все извел…
Ну, теперь надо только чтобы пулеметы заклинило.
— У меня клин! — тут же крикнул Бранко.
Изрыгая все известные матерные слова, я костерил свой черный глаз и старался не думать о плохих вариантах. А хороших у нас и не просматривалось.
— Отходим! К вершине!
Больше некуда, атаковать нас вверх по склону, зная, что рано или поздно появится погоня из Калиновика, дело сомнительное. Я бежал рывками из стороны в сторону и при каждом скачке в голове в голове подпрыгивали и бились друг о друга мысли. Откуда тут взялись итальянцы? Чего им не сиделось в Гацко? За каким хреном они полезли встречать Михайловича? А что, если это подстава? Кто-то узнал наши планы и попытался это использовать? Где-то течет, но где, у Ранковича или у Четковича?
Ладно, сейчас главное освободить проход и оторваться повыше. Мы неслись к вершине, отстреливаясь на ходу, когда из-за нее вынырнул и влетел прямо в нас взвод четников.
Глиша все-таки успел дать очередь от бедра, да и несколько автоматчиков тоже, скосив почти половину, но остальные с ревом кинулись врукопашную — стрелять и тем более перезаряжаться на такой короткой дистанции некогда.
Бранко орудовал заклинившим пулеметом, как дубиной и мы уже отбрасывали последних четников, когда мне нестерпимо громко хлопнуло по ушам, а в спину ударил сгущенный до плотности камня воздух.
Я успел по-рыбьи раскрыть рот и почувствовать, как меня обволакивает огненное облако. Через мгновение меня со всей силы шваркнуло о каменистую холодную землю, в груди хрустнуло, и я провалился в темноту.
Глава 8
Больницы и бабы доведут до цугундера
Что ж я маленьким не сдох… Муть в голове некоторое время не давала понять, в сознании я или нет, а глаза наотрез отказывались открываться. Состояние хреновое словно после чудо-богатырской пьянки. Пошевелился, прислушался к себе, с грехом пополам определил: кроме головы сильно ничего не болит, лежу спиной на твердом и мне холодно. Не дай бог, я уже помер и валяюсь в морге.
Но я мыслил, а следовательно, существовал. И разлепил глаза, борясь с резью в них — только для того, чтобы увидеть синее небо. Тихий, спокойный и торжественный контраст к тому, как мы орали, бежали и дрались.
Небо… Как же я не видал прежде этого высокого неба?
К горлу подкатил ком и я вдруг резко осознал, что меня тошнит и если не повернусь на бок, то имею все шансы захлебнуться. Но это оказалось не так-то просто — руки и ноги не слушались, и кое-как изменить положение тела я смог лишь когда содержимое желудка рванулось наружу. Но все-таки смог.
Сразу же прорезались звуки — в ушах еще гудело, но я слышал, как кто-то радовался «Гляди-ка, ожил!», топали тяжелые ботинки, лязгало оружие и тарахтели моторы грузовиков. Теперь хорошо бы сквозь пелену в глазах разобрать, кто это — наши или четники, но это не так-то просто — надо повернуть голову, чтобы увидеть, бритые вокруг люди или бородатые, а каждый поворот вызывает головокружение.
— Лежи, лежи, сейчас носилки будут, — человек аккуратно уложил меня обратно и вытер подбородок.
Голос знакомый… Лука… свои…
Слабо шевельнул головой, перед глазами снова все поплыло, но я сфокусировался — вокруг слишком дохрена людей, нас было сильно меньше, наверное, подошла обещанная Далматинская бригада. Снова поглядел на высокое небо Зеленгоры, перекатил каменно-тяжелую голову на другую сторону — точно, Лука. И рядом печальный до трагизма Бранко держит в руках «збройовку» и рассматривает ее.