Но в этом бедламе нашлись люди, знающие, что делать — снова ударил пулемет, к нему присоединился еще один, потом еще, и вот уже десяток, включая Бранко и Глишу, бил туда, откуда сыпалась на нас смерть.
Предпоследняя машина в строю качнулась, из правого мотора повалил дым, встреченный радостным ревом на земле, но бомберы уплыли так же спокойно, как заходили на цель.
И все, только разбитая дорога, дым от воронок и горящего дерева, несколько трупов, задранные в небо оглобли повозки, а от всей лошади — только задняя нога с перебитой костью и рваными сухожилиями.
Второй раз попал под бомбежку, как в Ужице. Тут же вспомнил мастера Франьо — где он сейчас? Ладно, надо заставить себя двигаться дальше.
Но едва я попытался встать, как нога подогнулась и я снова упал на землю. Попробовал опять и опять упал, и только тогда накатила боль.
— Э, Владо, да у тебя вся штанина в крови! Санитар! Носилки!
Оперативная группа дивизий (вернее, уже 1 и 2 Пролетарские корпуса) после прорыва через Ротатицу, где заодно начисто снесла изрядный кусок путей и саму станцию, вышла на Романийское плато. Очередное антипартизанское наступление повалилось и меня переселили с носилок в госпиталь. Туда же попал и Марко, получивший при бомбежке крупным осколком камня буквально в лоб и вторым по голени. Хорошо еще голова в бинтах была, повязка смягчила удар, а то могло и до самого худшего дойти. С нами в условной палате оказался и Ромео, тоже попавший под раздачу с воздуха, остальные койки, собранные из чего попало, занимали разнообразные командиры и комиссары, числом пять человек.
Мне больше всего досаждала лежачесть — осколком бомбы вырвало кусок задницы и хождение отменилось до полного зарастания, прямо как у Луки. Но вообще я везунчик, малость в сторону и острый чугун вполне мог вспороть печень или перебить позвоночник. А так — Альбина и Живка перевязки делали, а я лежал, ел, пил, смотрел сны…
Шли они косяком, несколько ночей подряд я переносился в XXI век и успевал прожить там несколько дней, пока на рассвете не начинали орать настырные петухи. С чего мне такое счастье, я так и не понял, как ни крутил, нигде не мог найти такой уймы спасенных. Может, в небесной канцелярии или кто этим заведует, что-то испортилось?
Днем же бесил только Ромео — у него много ума и мало совести, с его раной в плечо он шлялся по всему госпиталю за Алей. Одно счастье, что на гитаре играть не может, но надолго ли…
Ликвидировал проблему братец — поймал Ромео за полу халата и потребовал научить его итальянскому. Герой-любовник не сильно обрадовался, но тут палату навестил Джилас и я прямо потребовал ввиду грядущих событий натаскать и меня тоже.
Против партийного начальства Ромео оказался слабоват и со вздохами принялся делать из нас римлян и миланцев. Начали с самого простого — здрасьте, до свидания, руки вверх, бросай оружие. Вцепился я в него, как клещ, уж лучше пусть он меня своей буонасере учит, чем за Алей волочится. Понемногу к нашей образовательной программе подключились еще несколько пациентов и Ромео стало не до гулек, вырывался только если у меня визитеры.
Наши приходили поодиночке и каждый хвастался успехами. Под командой Бранко они провели демонстративную атаку на Сараево для отвлечения сил и облегчения перехода партизанской армии на Романию. Добрались прямо до окраин города и в наглую обстреляли Белую крепость, так что четыре домобранских бригады из города даже носа не казали.
Был и Лека, и Крцун с дополнительными вопросами, но больше всего я удивился визиту английского полковника Бейли, главы военной миссии — принес и прицепил ту самую Военную медаль. Не забыли, значит, островитяне.
Заходил Махин, и принес удивительную весть:
— Вас хочет видеть генерал-майор Корнеев.
Я наморщил мозг, вспоминая среди известных мне белых генералов человека с такой фамилией, но мне даже в голову не пришло, что это глава только что прибывшей советской военной миссии.
Историческая справка №3
Критическое положение, в которое попала Оперативная группа дивизий на Сутьеске, стало в определенной мере результатом настойчивого желания Верховного штаба (читай — Тито) прорваться в Сербию.
Несмотря на разведданные о концентрации итальянских и немецких войск, ОГД до последнего момента готовилась к штурму Колашина и потому начало операции «Шварц» застало ее врасплох. ОГД имела 18–20 тысяч бойцов в строю и 3–4 тысячи больных и раненых в госпиталях против группировки в 90–130 тысяч.