Затем он переключил рацию на прием и принялся записывать морзянку — штаб указал нам не покидать района и постоянно выходить на прием.
— А чего зря ждать? Айда снова на дорогу, — предложил Небош, поглаживая свой «манлихер».
— Рискованно, наверняка всполошатся из-за Любурича…
— Ну мало ли, почему он не доехал, запил, загулял, по бабам пошел, мало ли, — поддержал товарища Глиша.
— Должен сообщить о задержке в таком случае.
— Кому? Он же сам себе начальник, да и провода мы в скольких местах резанули?
— Все равно риск.
— Слушай, Владо, — влез Бранко, — если его завтра поедут искать, так малой группой, грех не принять по-тихому.
Дом сносили долго, тщательно и непреклонно. Скорее даже не дом, а солидное здание, но сейчас от него осталась ровная площадка на которой желтыми жуками елозили и долбили фундамент гидромолотами гусеничные «хендаи». Рядом хендаевские же экскаваторы с урчанием сгребали и наваливали бетонное крошево в кузова большегрузных «мерсов», «камазов» и «вольво».
Картинка за окном, несмотря на однообразие, не давала оторваться: с высоты красные, желтые и зеленые машинки выглядели игрушечными, как в детстве и я не удержался и надул губы:
— Бж-ж-ж-ж…
Можно, кончено, распахнуть окно и послушать, но у меня голова не казенная, а децибелов там — мама не горюй! Открывать его не стоило и еще по причине дизельного выхлопа, скопище строительной техники провоняло все вокруг, и плотное амбре солярки висело как минимум в радиусе двух кварталов.
Упорные, суки.
Месяц назад, в самом начале, они так ловко обрушили шахту лифта, что кусок этажа в два бахнулся прямо на трамвайные пути, едва не придавив внедорожник. Как в нем водитель матерился — я слышал даже сквозь закрытый тройной стеклопакет. Но буквально через минуту на дорогу выскочили строители, издалека похожие на трудолюбивых муравьев и раз-раз, за каких-то два часа размолотили бетонные обломки, погрузили и вывезли щебень, даже разрушенный падением забор восстановили.
Долбили они с самого утра и голова от духоты в квартире раскалывалась уже через час, но сегодня я болен и никуда уехать не могу. Оставалось ждать момента, когда грохот прекратится на тихий час — рядом детский сад, все по закону. Но все равно, работать в таком состоянии невозможно и я тупо щелкнул пультом телевизора.
Упаси бог от фильмов и тем более дурацких ток-шоу, и без них башка гудит, но вот необременительную картинку с фоновой музычкой почему бы и нет? Искомое передавали по тыща ндцать седьмому каналу, то ли National Geographic, то ли «Вокруг света» и я плюхнулся на диван, лелея чугунный котел на месте головы и страдая от отсутствия Альбины. Камера панорамировала по осточертевшим горам и долинам, и я уже потянулся переключить на что-нибудь повеселее, но промелькнули титры и без паузы началась документалка.
И такая, что меня немедленно вышибло из сна: рассказывали о югославской самоуправляемой экономики, поминая Джиласа, Карделя и Кидрича. Я проснулся от удивления и сел, ошалело таращась в ночную темноту и пытаясь понять, что это было — то ли высшие силы спохватились и заблокировали доступ, то ли наоборот, приоткрыли дверцу. Но реально, все фамилии знакомы, про Милована даже речи нет, Карделя я несколько раз встречал еще в Ужице, потом на Антифашистском вече в Босанском Петроваце. А вот про Кидрича только слышал, но не видел, он комиссар Главного штаба Словении и мы пока не пересекались. И дед мой всех троих проклинал как «титовцев» и «ревизионистов», отступников от истинного марксизма сталинского типа. Значит, годный товар, надо брать.
По-тихому принять не получилось, хотя и так неплохо вышло — в наши руки приехали фиатик и грузовичок «Изотта-Фраскини». И если седан после первого же выстрела кувырнулся в кювет, то с пассажирами грузовика пришлось повозиться.
Нет, водителя и второго в кабине стрелки сняли без огрехов, но мне надо было предвидеть и приказать пулеметчикам сразу бить по кузову. А так из дюжины ехавших там человек восемь успели «оказать сопротивление». Но одно дело с вышки по заключенным стрелять и другое — противостоять злой после вчерашних документов и хорошо обученной засаде. Сделали усташи по два-три выстрела и умерли, окропив обочину кровью.
Глишина пятерка броском преодолела дорогу, ребята проверили грузовик и аккуратно двинулись к задравшему колеса в небо «Ардито Колониале», из которого доносились невнятные проклятья. Когда из машины выдернули двух живых в усташской форме, проклятия приобрели четкость — странный чувак в узком белом воротничке под формой призывал громы и молнии на наши головы и грозил адскими муками. Пока его волокли в лес, ребята плеснули бензина, подпалили машины и рванули следом в темпе вальса.