И очень своевременно — на дороге показался еще грузовик, а за ним второй. Бранко плеснул длинной очередью им навстречу, чтобы отбить желание играть в догонялки. Вон, пусть лучше тушат жирно чадящую резину и масло.
После пары часов ускоренного марша мы устроили привал и первый допрос. Взятый из машины войник долго не упирался и по всем пунктам подтвердил все, что мы и так знали, а вот второй завывал молитвы и не переставал проклинать коммунистов и православных. При ближайшем рассмотрении он оказался францисканцем на должности капеллана в одном из лагерных отделений.
Удивительное дело, религии без малого две тысячи лет, но монах демонстрировал примитивную готтентотскую мораль — если я угнал коров, то это хорошо, а если у меня, то плохо. То есть вся любовь, братство во Христе, несть ни эллина, ни иудея — только для католиков, на всех прочих не распространяется. Более того, сербы, евреи и цыгане вообще исчадия ада, за их уничтожение в раю положены ништяки.
Язык не повернулся назвать этого уродца служителем божьим, и ведь видел же я и нормальных ксендзов, кто прятал беженцев и даже симпатизировал партизанам, но большинство — если не такие, как этот францисканец, то близко. Вон, епископ Сараево вообще откровенный фашистюга, целую теологическую базу подвел, почему евреев надо уничтожать.
Даже сердце не екнуло, когда этих двоих пристрелили — к черту сантименты, каждый подонок, напяливший нацисткую форму, должен сдохнуть. Одно жаль, все молодые, никому больше тридцати нет.
Дали еще часа два ходу и встали на ночлег. Мне выпало сидеть в секрете в самое поганое время, с двух до четырех и чтобы не уснуть, я перебирал свои наросшие связи, начав со смертного приговора.
Да, так и не сняли, но я с ним уже сколько живу и ничего. Но если снимать, то как лягут голоса в Верховном штабе? Там ведь целая структура наросла, есть собственно Верховный штаб (ну, как Ставка Верховного главнокомандования) и есть работники ВШ.
Вот с ними у меня отношения отличные — Павле Савич, Владо Рус, Олга Хумо и другие, почти весь аппарат меня знает, не говоря уж про батальон охраны, из которого добрая половина через мое обучение прошла.
С начальниками отделов тоже нормально — Илич в оперативном, Ранкович в разведотделе, Папо в санитете, Велебит в юридическом, даже с начальником снабжения Вуйовичем мы неплохо сошлись, когда я для спецгруппы снарягу выбивал. Жаль не удалось зацепиться языками с шефом экономического отдела, просто не было точек пересечения, где я и где почты-телеграфы и строительство дорог?
Очень хорошо с военным руководством, что Арсо, что его замы, что кооптированные в члены Верховного штаба комдивы Пеко Дапчевич и Сава Ковачевич меня знают и ценят. Хуже с «национальными кадрами» — в структуру ВШ по определению входят руководители Главных штабов будущих «республик», но они обычно на местах, каждого видел мельком несколько раз, как Карделя. А вот с высшим политическим руководством так себе, если Милован, Иво и тот же Ранкович в плюс, то члены ЦК Пияде, Грулович и Вукманович — точно в минус.
И все будет зависеть от Тито, его влияние перевесит всех остальных.
После смены я заснул, как убитый, но уже через час вскинулся от тихого окрика:
— Стой!
— Смерть фашизму! — ответили из темного еще леса.
— Свобода народу! — бодро отозвался часовой, но тут же вспомнил про устав и добавил: — Один ко мне, остальные на месте!
— Бранко, — шепнул я, — бери треть в накидках, уводи в сторону и страхуй.
Легкая и почти бесшумная суета не заглушила разборки охранения с гостями:
— Освети лицо!
В предрассветной темноте возникла жутковатая рожа с резкими тенями — а гости богатенькие, даже фонарик есть. Разумеется, так не опознаешь даже родного брата, но пусть малость себя ослепит, нам спокойнее будет.
— Десять человек, этот одиннадцатый, — доложил сзади Марко.
Черт, и как он только все видит?
Гостей аккуратно провели в лагерь, при этом Бранко с компанией на глаза им не показывалась, а контролировали издалеке.
— Здравствуйте, другови, мы из Славонской дивизии.
Ага, это люди веселого Николы Демони, с которым мы жгли Гойло, за прошедший год он сделал отличную карьеру и теперь командует дивизией. Но вот бойцы у него что-то не очень веселые, а как я заметил, обычно партизаны вольно или невольно копируют манеры своего начальства. К примеру, в пятерке Глиши все малость угрюмые, в дивизии Ковачевича чуть более лихие, чем в среднем по армии, у Владо Смирнова флегматичные, да и кадеты в корпусе, помнится, старались подражать полковнику Чудинову.