Со скрипом договорились уведомить британскую миссию, сохранить личное оружие офицерам и эвакуировать всех желающих на освобожденные территории. После полудня в город вошли первые колонны Герцеговинской дивизии для приема оружия и боеприпасов.
— Выглядит как настоящая армия! — сделал комплимент Костантино.
Да, если сравнивать с 1941 годом — небо и земля. Еще попадались городские пиджаки или крестьянские гуни, но большинство уже носило военные френчи и гимнастерки, портупеи, ранцы и прочее снаряжение. Разве что с обувью все так и осталось — дикая мешанина ботинок, опанаков и сапог.
И оружие, вернее, его количество. Не редкость, когда у партизана, помимо винтовки или пулемета еще и пистолет, и пара гранат на поясе. И у всех на пилотках и фесках — красные звездочки. И носили их не для того, чтобы от четников отличаться (да и где они сейчас, те четники?), а с гордостью, как знак принадлежности к большому делу.
— Удивительно, Владо, насколько вы оказались правы! — заметил, разглядывая бойцов Костантино. — И переворот, и реакция немцев, и англо-американцы на Сицилии… И даже летнее наступление Вермахта на востоке.
— Ничего особенного, просто логика развития событий. Кстати, какие новости из России?
— Немцы начали отвод под Курском, русские развивают преследование.
Вот и славно.
Раде Хамович первым делом организовал разгрузку складов, а Ромео за несколько часов между окончанием переговоров и появлением в городе партизан, написал текст листовки, нашел типографию и успел напечатать тираж. Один бы он не справился, но помог и подпольный комитет, и в дивизии нашлось несколько десятков бывших и настоящих коммунистов, связь с которыми установили заранее. И теперь они направляли своих сослуживцев на привокзальную площадь, где рядами стояли грузовики — в одни стаскивали оружие, в другие садились пожелавшие эвакуироваться, но всем в руки выдавали листовку с разъяснением, что происходит, за что воюет НОАЮ, почему немцы враги Италии…
Не сказать, что результаты были умопомрачительными, но примерно тысяча человек присоединилась к партизанам, а уж сколько вывезли оружия и боеприпасов люди Хамовича, и не сосчитать. Во всяком случае, примчавшийся через день майор Стюарт ходил с кислой рожей и сетовал, что все организовано неправильно. С английской точки зрения, разумеется — ну никак нельзя сдаваться коммунистам и тем более передавать им оружие! И если в Хорватии, Боснии, Герцеговине, Черногории, где четники как организованная сила закончились, кроме НОАЮ разоружать больше и некому, то вот в Греции джентльмены успели внести неразберихи. Британская миссия потребовала у итальянцев сдаваться только силам некоммунистической ЭДЕС. Только у левых было в пять-шесть раз больше и людей, и территории, во многих районах итальянцы, может, и хотели бы сдаться ЭДЕС, да только вокруг сплошь коммунисты. Навели бардака, в общем, и если бы не усилия Верховного штаба по координации, то хрен бы там чего толкового получилось.
В тот вечер я еще понаблюдал за погрузкой ящиков со снарядами и даже взялся помочь, но в животе дернуло так, что я сложился пополам, а подхватившие партизаны, увидев мою бледную рожу с выступившими каплями пота, немедленно поволокли к врачам.
Долечиваться меня отправили в Центральный госпиталь в Ливно, запихнув в один из грузовиков с добычей. Вот так всегда, когда нужен — так и лимузин под задницу подгонят, а как сделал дело — гуляй, вася, трясись в грузовике. И не то чтобы мне было сильно обидно на попутной машине ехать, тут война и нефиг лишние претензии предъявлять, но сильно донимала боль.
Довезли меня к утру, когда я думал что уже совсем помру, но ничего, вкололи болеутоляющего, посмотрели, хмыкнули, уложили в койку и велели дожидаться Исидора Папо. Верховный штаб тоже перебирался в Ливно, поближе к возводимой авиабазе, и его службы разметало между Мрконич Градом, Купресом и Бугойно, вот доктор и катался туда-сюда.
Недели две.
А кто я такой, чтобы с докторами спорить, тем более на третий день приехали и Живка с Альбиной, и остальные наши недолеченные, включая Марко? Тепло, светло, мухи не кусают, кормят, спать можно вволю…
Зато новости все время шли хорошие, даже отличные. Из двенадцати дивизий 11-й итальянской армии греки разоружили три — «Пинероло», «Модену» и «Пьемонте». Не целиком, но помимо них и отдельные части других дивизий тоже. Причем не только разоружили — тысяч двадцать солдат ушло к партизанам, драться с Вермахтом. Но немцы сами виноваты, после того, как они вырезали на Кефалонии дивизию «Акиви», и во многих других местах расстреливали сдавшихся, союзников у них поубавилось, разве что чернорубашечники остались.