– Слышал, но я редко хожу в кино.
– Стромболи – один из островов… È un volcano attivo![19] Все они когда-то были вулканами посреди моря – Липари, Панарея, Филикуди… наш называется Салина.
– Салина… – Винсент точно попробовал это слово на вкус.
– Самый красивый из островов, – она прикрыла глаза, – но жизнь там тяжелая. И никого нет, кроме рыбаков и крестьян. Мой отец собирал в поле capperi. В Германии есть capperi?
Винсент смутился. Он явился сюда ради ответа на один-единственный простой вопрос: помолвлена она или нет. Меньше всего он хотел разбередить ее память. Джульетта достала из сумочки словарь и пролистала. Нашли слово «каперсы», но Винсент не знал, что это такое.
– Сaponata? Spaghetti alla puttanesca? Vitello tonnato?[20] – продолжала Джульетта.
Он покачал головой, и девушка рассмеялась:
– Когда-нибудь я приготовлю для вас все это. – Потом вздохнула и продолжила рассказ: – Мой папа вместе с папой Энцо работал на полях дона Витторио. Дон Витторио жил не на острове, в Мессине. Но ему принадлежала земля. А тот, кто владеет землей, владеет и людьми. Когда дон Витторио появлялся на острове, мы должны были целовать ему руку. Но мой папа был… comunista, вы понимаете?
Это слово Винсент понимал. Теперь пол-Германии принадлежало коммунистам. Его родина стала частью Польши. Ферму отца национализировали.
– Земля принадлежит тому, кто ее возделывает, – так говорил отец. – Он работал на этих полях и зимой и летом, а потом дон Витторио забирал у нас весь урожай. Нужна была rivoluzione, in tutta la Sicilia[21]. – Лицо Джульетты просветлело, было видно, как она любит своего отца. – Отец Энцо заболел. У него не было денег на врачей, и он умер. Тогда мой папа пришел в ярость. Он организовал большую забастовку среди крестьян. Они хотели dignità… как это… защитить честь.
Винсент кивнул.
– Папа был гордый человек. Он сказал мне: «Когда придет дон Витторио, не целуй ему руку. Мы не рабы». – Воспоминания волновали девушку все больше. – Мама испугалась. Все время повторяла, что мы бедные, что такова наша судьба. Но папа отвечал, что судьбу делаем мы сами.
Она замолчала, опустив глаза на маленький стол.
– И что было потом? – спросил Винсент.
– Дон Витторио прислал вооруженных людей. Они стреляли: работа или смерть. Крестьяне испугались и вышли в поле. Но папа не сдавался: лучше умереть с честью, чем жить, утратив человеческое достоинство. Он продал все, взял кредит и купил… как это… biglietti…
Винсент кивнул:
– Да. Билеты.
– В Америку… Для всех нас и для Энцо, его сестер и матери…
– И вы уплыли в Америку?
– Почти. – Она оставалась серьезной. – Мы упаковали чемоданы. Папа рассказывал нам о Нью-Йорке, Бостоне… Я очень хотела туда. Но в ночь накануне отъезда к нам в дом ворвались вооруженные люди дона Витторио. Они избили папу, переломали ему руки и ноги. Джованни был маленький, ничего не мог сделать. А мне было так страшно.
Она перевела взгляд на Винсента, как будто желая удостовериться, что тот понимает.
– Но зачем они это сделали? – удивился Винсент. – Вы ведь все равно собирались уезжать?
– Onore… вопрос чести.
Он все еще не понимал.
– Из мести?
Джульетта опустила глаза.
– На острове Эллис[22] всех больных отправляют обратно, им нужны только здоровые. Папу не пустили бы в Америку, и мы остались на Салине. Но папа больше не мог работать. Через год он умер. Теперь Джованни должен был работать на дона Витторио. Понимаете?
Только теперь Винсент стал улавливать извращенную логику событий.
– Энцо уехал в Милан, – продолжала она. – Мама разговаривала с ним по телефону, просила, чтобы он помог нам. Взамен он попросил моей руки.
– По телефону?
– Да. Но позже, тогда было не время. А что нам оставалось делать? У мамы не было выбора. Да и Энцо был uomo onesto[23], порядочный и при деле. Однажды он прибыл поездом из Милана и забрал всех нас на север. Устроил все – и жилье, и работу. Энцо спас нас.
Винсент молчал, пораженный и пристыженный. Напрасно он так плохо думал об Энцо. За окном мелькали машины, на крышах уже загорелась неоновая реклама. Современный Милан – и рабы, бегство, месть… Что за бред?
Джульетта первой нарушила молчание:
– Наша свадьба была… una promessa… договоренность на далекое будущее, не более. Но теперь…
Она закусила губу.
– Вы любите Энцо? – спросил Винсент.
Джульетта остановила на нем долгий взгляд, очевидно тронутая этим вопросом, ответить на который так и не смогла.