Росс задержался, потому что Дуайта вызвали в последнюю минуту, и Росс пошел с ним. Близорукая Фровик Томас в тумане угодила в старый шурф за домом и, скорее всего, сломала руку. У Дуайта возникли проблемы с перевязкой руки, и он послал за необходимыми материалами. Росс стоял рядом, пока Дуайт с улыбкой не обратился к нему:
— Ты иди, Росс. А я подойду, как смогу.
Так что в половине двенадцатого, с трудом преодолев опасную тропу вдоль утесов, он наконец услышал стук насоса на Уил-Элизабет и вскоре различил сквозь туман шахтные строения. Там сновали люди, голоса звучали до странности глухо и отдаленно. Случайно на дороге оказался Тед Требетик и, узнав Росса, задержал еще на пять минут, чтобы подробно рассказать о ходе работ.
— Сдается мне, с тщательным планированием можно получить вдосталь оловянной руды. Скромного качества, но с лихвой покроет расходы. Это напомнило мне открытие Уил-Буш десять лет назад, когда я работал там сдельщиком. Там я тоже неожиданно натыкался на похожие участки. Понятное дело, Буш дальше от моря, но, похоже, здесь мы неплохо заработаем...
Росс извинился, пообещав вернуться через час и с радостью его выслушать.
Затем Росс продолжил путь, осознавая, что сообщение, которое он так или иначе передаст Валентину, умаляет важность всего прочего, даже вероятного конфликта Росса со старым врагом. И уж точно снижает значимость находки олова. Валентин может победить в борьбе за опеку над сыном. Может неожиданно разбогатеть на доходы от шахты у крыльца дома. Но вряд ли он когда-нибудь их получит, стоя на этом крыльце.
Сбежит ли он, когда он узнает? Побег — точно не про него. Упрямство и крайняя неуступчивость только усилятся вопреки велению здравого смысла. Ему вполне хватит наглости отказаться уезжать, оказать констеблям сопротивление, когда они явятся его арестовать, бросить вызов суду, перед которым он все равно предстанет. А что будет с Джорджи? Что бы сегодня ни произошло, совершенно очевидно, что закон вернет Джорджи матери, если отец — осужденный преступник. А значит, ребенок вернется под присмотр Джорджа Уорлеггана.
Даже если Росс убедит Валентина сбежать (и даже найдутся для этого средства), он сомневался, что Валентин не попытается забрать Джорджи с собой. Беглый преступник без средств к существованию — не идеальный отец для такого малыша.
Группа лошадей у парадного входа доказывала, что встреча началась. Дай Бог, чтобы она уже не подходила к завершению. Когда мужчина с нависшими бровями и в черном сюртуке забрал лошадь, а Росса проводили в дом, он сразу услышал разговор на повышенных тонах и понял, что явился как раз вовремя.
Когда в комнату вошел Росс, Джордж что-то назидательно вещал, но тут же прервал яростную тираду вопросом:
— Что ты здесь делаешь?
— Навещаю родственника, — ответил Росс. — А ты?
— Добро пожаловать, кузен, — сказал Валентин. — Проходи. Бренди?
— Вы что, договорились? — спросил Валентина Джордж.
— Сэр Росс приходит и уходит, когда пожелает. Мы почти соседи. Ты пришел на шахту?
— Именно.
— Хорошие новости, не правда ли?
— Согласен, хорошие.
— Вполне возможно, оценка Пермевана не настолько ошибочна, — ухмыльнулся Валентин. — Можно закрыть глаза на неверное расположение на местности.
— Когда ты пришел, Полдарк, — в разговор вступил Джордж, — мы обсуждали важное семейное дело, требующее безотлагательного рассмотрения. Если желаешь поговорить с Валентином о шахте, предлагаю временно покинуть нас и прийти позже.
— Мне кажется, — заметил Валентин, — вас заинтересует неожиданная находка, сэр Джордж. В конце концов, ваш банк владеет половиной шахты.
— Поговорим об этом позже, когда решим текущую проблему.
— Селина. — Росс не отказался от предложенного бренди и сделал глоток. — Рад, что ты вернулась.
— Я не вернулась. И вам это известно.
— Именно это мы и обсуждали, когда ты вмешался в беседу, — вставил Джордж. — Когда ты уйдешь, мы постараемся побыстрее уладить дело.
Росс переглянулся с Валентином.
— Но ты говоришь, что дело семейное. Оно точно представляет для меня интерес.
— С чего бы? Валентин тебе не родственник. А Селина — вообще никто. Ты обычный назойливый Полдарк, как и все ваше семейство, считающий себя вправе создавать проблемы.
Гектор Трембат продолжал делать заметки. Росс задумался, какой прок записывать бессмысленную перебранку.
— Вернемся к разговору о шахте, — заговорил Валентин. — Я давным-давно, еще до женитьбы на Селине, положил глаз на этот участок. Когда мы начали разработку, я назвал шахту Уил-Элизабет, в честь матери. Похоже, что по чистой случайности, все мы владеем частью шахты в том же соотношении, в каком мы все владели моей матерью. Сэр Джордж — сорока пятью процентами, у меня двадцать пять, у сэра Росса — двадцать шесть. Какое причудливое стечение обстоятельств, Дэвид, ты не находишь?
— Как скажешь, — выдавил Дэвид, поочередно бросая взгляд на двух грозных мужчин, в ожидании взрыва с минуты на минуту.
Но взрыв прогремел за пределами комнаты. Дверь распахнулась, и ворвался Доусон.
— Мистер Валентин, сэр. Кажись, в доме пожар.
Батто докурил сигару почти до конца. Время от времени сыпался белый порошок, и сигара уменьшалась. Когда окурок стал обжигать нос, шимпанзе пару раз чихнул и отбросил его; затем стянул с покрывала еще одну сигару.
Сигары укатились в солому, а когда он выудил одну и огляделся в поисках того, чем ее зажечь, тлеющий окурок первой коснулся кучи сухой соломы, и теперь Батто увидел не сияющий кончик сигары, за которым нагнулся, чтобы раскурить следующую, как сделал это наверху, а целое пламя.
Батто переместился на другой край ложа, но что-то куснуло его за ногу, шерсть на груди опалилась и стала отвратительно вонять. Он оглядел мерцающее логово.
В природе обезьян заложена боязнь огня, но хозяин дал Батто понять, что огонь за каминной решеткой не кусается. Но этот огонь был не за решеткой, а прямо на кровати. Пламя дымило, прыгало и вспыхивало.
Он тревожно фыркнул, встал и начал колотить себя по груди. Потом заревел что есть мочи, ему хотелось сбежать подальше от того, что он натворил. Будет куда безопаснее в темноте других подвалов и в большой темной комнате наверху, где огонь горит за решеткой и совсем не такой злой.
Батто метнулся к сломанной металлической двери, протиснулся в нее, оглянулся на огонь в подземном логове и увидел, что горячее пламя взметнулось по стенам. От черного дыма он закашлялся. Он прошел в дверь и с фырканьем, принюхиваясь, двинулся к винному погребу.
В столовую просочились первые медлительные струйки дыма. Но миссис Крэддок, которая на десять минут отлучилась с одним из близнецов, заметила дым только по возвращении, после минуты сомнения она выбежала в коридор и подняла тревогу. К тому времени подвал уже полыхал.
Все устремились из гостиной к выходу, и обнаружили, что дом заполнен дымом, из кухни доносился зловещий гул. Клубы дыма поднимались по лестнице.
— Росс, выводи всех! — крикнул Валентин. — Дэвид, идем со мной. — Валентин преодолел первый пролет лестницы сразу через три ступеньки, закашлялся на верхней площадке и дождался Дэвида.
Перепрыгивая через три ступеньки, они преодолели второй пролет. Полли Стивенс открыла дверь.
— Я только собиралась проверить... Бог ты мой!
Валентин проскользнул мимо нее в комнату, схватил Джорджи и побежал обратно к двери. Полли хотела забрать что-то еще, но Дэвид вытолкнул ее за дверь. Полли споткнулась, когда он поторапливал ее к парадной лестнице.
Дом словно подготовили к сожжению: пламя пожирало солому, которой в подвале оказалось предостаточно, и вдобавок его раздувал сильный ветер, и огонь побежал за дымом, как стая волков. Дом был из корнуольского глинистого сланца, а внутренняя отделка почти вся деревянная, но не из дуба, а из мягкой древесины, которая за столетия совершенно высохла и быстро разгоралась.
Они вывели Джорджи и Полли через коридор и вышли к остальным во влажный туман. После резкого жара прохлада снаружи стала отрадой. Лошадей напугали людские крики, и половина животных вырвала из земли колышки с привязанными поводьями, и топтались и ржали где-то в тумане.