— Вот теперь я все прекрасно понял, мэм. И спасибо вам. Простите, что побеспокоил.
— Хочешь пока сохранить это в тайне?
— Было бы хорошо.
Глава шестая
Филип Придо заехал в Пенрис-мэнор, прекрасный двухэтажный особняк с выступающими флигелями, находящийся на южном побережье, неподалеку от Сент-Остелла, и его провели в небольшой кабинет с видом на обширный парк с оленями и море. Декабрьским утром в косых лучах солнца море казалось бледнее обычного, а земля, наоборот, темнее, словно они ждали обещанный дождь.
Вскоре Придо предстал перед владельцем особняка. Сэр Чарльз Брюн Грейвс-Сол, известный человек графства и главный шериф Корнуолла, разменял шестой десяток. Низкий щеголеватый мужчина с военной выправкой поприветствовал Филипа Придо, с которым ему раньше не доводилось встречаться, по-дружески учтиво, как подобает дальнему родственнику. Вошел лакей, подал рейнское вино и португальское печенье.
— Мне сказали, вы участвовали в грандиозной кавалерийской атаке в Ватерлоо, Придо. Весьма похвально! — заметил баронет.
— Кто вам рассказал, сэр?
— Мой друг. Уильям Рэшли.
Филип кивнул.
— Да, сэр. Участвовал. Хотя поправлю вас, похвального тут ничего нет.
Лицо сэра Чарльза застыло.
— Почему вы так говорите?
— Атака была обоснована, но помешало самовольство и отсутствие дисциплины. Атака удалась, а затем вышла далеко за рамки тактического успеха и захлебнулась.
— Веллингтон охарактеризовал атаку как успешную.
— О да, он ведь защищал репутацию Аксбриджа. Тем более, он сказал это, когда сражение давно уже закончилось.
Сэр Чарльз задумчиво жевал.
— Я слышал, что вам не по душе говорить об этой бессмертной атаке.
— Верно, сэр. Как не люблю я и говорить о сражении, где кровь лилась рекой, таком беспощадном, таком безжалостном, таком...
— В противном случае моя жена очень бы хотела с вами познакомиться и услышать ваш рассказ. Как и другие мои знакомые.
Филип поправил очки.
— Прошло всего три с половиной года. Может, когда-нибудь я стану менее воприимчивым к воспоминаниям.
— Да, разумеется. Вам нравится жизнь в графстве, капитан?
— Очень. И теперь, получив новую должность, я надеюсь остаться здесь насовсем.
— Вот как. Надо же. Именно поэтому я хотел с вами встретиться. Еще вина?
— Не откажусь.
Пока он потягивал вино, сэр Чарльз направился к красочному французскому столу и покопался в бумагах. Филип засмотрелся на ряд семейных портретов, развешанных по всей комнате. Получив письменное приглашение, он впервые услышал фамилию Грейвс-Сол.
— Я беседовал с лордом Вэйси по поводу вас, — отрывисто произнес сэр Чарльз и снова сел в кресло с парочкой листов, где проглядывали какие-то имена и цифры. — Как нам представляется, если вы вправду намереваетесь остаться здесь, то можете принести бóльшую пользу, чем на должности, которую занимаете сейчас в герцогстве Корнуолл. Иными словами, это не замена вашей должности секретаря, но дополнение к ней.
— Я изучаю археологию.
— Об этом мне сообщили. Все это полезные занятия, исследования, начинания, называйте как хотите. Я собираюсь предложить вам третье.
Филип снял очки и отложил их, тишину в комнате нарушил только щелчок футляра.
— Я вас внимательно слушаю.
— Как на главном шерифе, на мне лежит обязанность поддерживать закон и порядок в Корнуолле. Как вы понимаете, это формальность. Я присутствую на суде присяжных, исполняю ряд формальных обязанностей на протяжении года, занимаю должность в совете принца Уэльского. Но обеспечивают должный порядок в графстве констебли и смотрители, которых назначают в каждую крупную деревню и город. Не нужно повторять, что им мало платят, их не хватает, но главное, их служба крайне неэффективна. В Лондоне их называют «Чарли». Вы знаете, с каким презрением к ним относятся.
— Представляю.
— В Лондоне безнаказанно совершаются преступления. Согласно последним оценкам, в Англии каждый двадцать второй — преступник. В Лондоне их гораздо больше. Кенсингтон, как мне говорили, занимает пятнадцать квадратных миль. Для защиты законопослушных граждан там всего три констебля и три окружных смотрителя. Все уже дряхлые, некоторые взяточники. В Корнуолле в целом мирное население, но преступность растет. После окончания войны прокатилась волна краж, разбоев и даже убийств.
Филип кивнул и вновь уставился на портреты предков.
— Недавно в Лондоне, — продолжил сэр Чарльз, — ввели конные патрули, и по улицам ходят специальные детективы. Есть кое-какие успехи. Но даже этого у нас в Корнуолле нет.
Филип ждал, когда хозяин еще что-нибудь скажет. Но тот молчал.
— Неужели вы хотите, чтобы я занялся именно этим?
— Да, именно об этом я и подумал.
— Но в качестве кого?
— Это решится в ходе совещания, если вы в принципе согласны.
— Позвольте узнать, почему вы пригласили... выбрали меня?
— На этот вопрос трудно ответить, капитан. Во-первых, вы корнуолец (согласен, отчасти корнуолец, у вас близкие и дальние родственники по всему графстве). Во-вторых, вы ветеран войны и бывший гвардеец с боевыми заслугами. Вы спасли жизнь полковнику! Если бы за такое награждали, вы бы точно получили медаль. В-третьих, вы молоды и энергичны и наверняка стремитесь начать новую жизнь. Вы сами это написали в заявлении на должность в Корнуолле.
— Да, — признал Филип, с трудом подавив желание поправить очки. — Но я все еще не понимаю, чего вы от меня хотите. Предлагаете направить деятельность констеблей и смотрителей в более эффективное русло? Если графство удвоит число людей и повысит им оплату, это все равно мало что изменит. Безусловно. Мелкие преступления это почти не затронет, если не провести радикальную реформу законов, помимо усиления полицейских сил.
Сэр Чарльз отмахнулся от этих слов.
— Нам всем известно о тяжких преступлениях, которые нельзя считать тяжкими. Я раздумываю о более серьезных: грабеже с применением насилия, всех видах преступлений, направленных против личности, в особенности убийствах. Число таких преступлений увеличилось по всей стране, и Корнуолл не исключение. В минувшем году в Корнуолле остались нераскрытыми пять убийств — сколько в Девоне и Сомерсете вместе взятых!
— Вы меня удивили, сэр Чарльз.
— Ну да. Заметьте, я говорю о нераскрытых убийствах. В одном только Плимуте произошли три убийства, но их быстро раскрыли: оскорбленный муж застрелил жену, два моряка повздорили в пивнушке, один убил другого. И тому подобное.
— И целых пять нераскрытых убийств произошли в этом году в Корнуолле?
— Да, один торговец, другой фермер, там явным мотивом послужило ограбление. Отдельно от них стоит убийство трех молодых женщин одинаковым способом, им всем двадцать с чем-то, очевидно, убили не с целью грабежа или насилия. Эти убийства случились главным образом в центре Корнуолла. Совершил ли их один и тот же человек... Чему вы улыбаетесь, капитан Придо?
Филип сменил выражение.
— Улыбаюсь? Скорее, разинул рот от удивления и ужаса. Улыбка без смеха, то есть гримаса, сэр. Если вы в курсе моей биографии, то должны знать, в чем состоит парадокс вашего предложения.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Вы просите меня принять предложение (если я верно понял) расследовать эти убийства с целью раскрыть имя преступника, а ведь прошло меньше года с тех пор, как меня судили на военном трибунале за убийство чернокожего ординарца на Ямайке!
Сэр Чарльз Грейвс-Сол встал и подошел к узкому окну, откуда открывался вид на мирно щиплющего траву оленя в лучах солнца.
— Вас признали невиновным. Меня признали невиновным в преднамеренном убийстве. Но обвинили в непреднамеренном, хотя потом обвинения сняли, потому что я находился при смерти из-за болотной лихорадки, трибунал постановил, что я совершил его в невменяемом состоянии. Меня не выгнали из армии с позором, но после оглашения вердикта, когда я поправился, мне посоветовали уйти в отставку.