Эдвард сидел скованно. Клоуэнс подумала, что теперь он жалеет о поспешности. Ведь она обычная молодая женщина, плохо одетая, с не очень прибранными волосами, пятном на сапоге, живущая в крохотном домике. Наверняка он слышит ее корнуольский акцент. Вероятно, теперь сожалеет не только о спешке, но и о длинном письме с предложением руки и сердца, которое побудило ее дать неосмотрительный ответ. Сначала Клоуэнс следовало пригласить его на две-три недели, чтобы они узнали друг друга получше.
Эдвард посмотрел на ее одежду.
— Ты собралась куда-то? Наверное, я отвлек тебя от дел?
— Нет! Ох, нет, ну что ты!.. Да, я собралась уезжать, но это неважно. По крайней мере...
Эдвард снова взял ее за руку и улыбнулся.
— Расскажи.
Быть может, это способ растопить лед, поэтому она рассказала.
— Изабелла-Роуз... Впервые я встретил ее лет пять назад, выходя из «Друри-лейн» вместе с родителями. У тебя есть другие красивые сестры?
— Нет, только брат, и все... Все-таки давай я тебе налью чего-нибудь. Ты... польстил мне, что приехал так быстро.
— Меня злила и возмущала каждая миля.
Клоуэнс налила ему бокал лимонада и чуть не выронила графин. Оба рассмеялись, хотя и нервно.
— Где твой экипаж? — спросила она.
— Оставил на постоялом дворе под названием «У Селли» в отдаленной части города. Оттуда пошел пешком и спрашивал дорогу. Я не хотел... так приезжать и... обращать на себя внимание.
— У тебя есть кучер, который присмотрит за экипажем? Никогда не знаешь...
— Двое, — извиняющимся тоном сообщил Эдвард. — Но я не могу тебя удерживать, если ты решила поехать к родным. Не нарушай своих планов, а я найду, где переночевать, потом мы можем увидеться, когда сочтешь удобным.
— Я так не могу! Ты приехал издалека и так быстро. Эдвард, позволь мне подумать.
Они потягивали лимонад. Эдвард ждал.
— У тебя надежный экипаж? — спросила Клоуэнс.
— Наверняка. Дороги здесь, на западе, ужасные.
— Так вот, я подумала... Ты можешь отвезти меня в Нампару? Ты знаком с моими родителями.
Худое лицо Эдварда преобразилось.
— Я как раз хотел предложить, но счел это вольностью.
— Уж тебе точно позволена такая вольность. Но лошади устанут.
— Это далеко?
— Прямиком поехать на экипаже не получится. Сначала придется вернуться в Труро, а затем повернуть на север. Это двадцать миль.
— Их кормят. После часового отдыха они не станут возмущаться из-за каких-то двадцати миль.
— А ты?
Клоуэнс впервые посмотрела на него, встретившись с его прямым взглядом.
— Для этого я и приехал.
Теперь уже не было смысла в старой амазонке, если Клоуэнс поедет в экипаже, поэтому она поднялась наверх, чтобы переодеться. В спальне на нее снова накатила паника. Она сняла платье и застыла перед обветшалым зеркалом, которое постоянно хотелось заменить. Отражение ей совсем не понравилось. Однако по условиям соглашения она помолвлена с тем молодым незнакомцем внизу, и ему будет позволено входить в ее комнату всегда или практически всегда, когда он захочет, и смотреть на нее в нижнем белье, стягивать остальное, чтобы осуществлять свои супружеские права. Полагается ли ему допускать особые вольности, которые допускал Стивен? В каком-то смысле она ощущала себя девственницей перед брачной ночью, только хуже, ведь она знала, что случится.
Стивен вел себя нежно, но очень умело, давал ей насладиться первыми ласками, пробуждая в ней такое же сильное желание, как и у него. Но Стивена она познала, хотя и не полностью, за несколько лет до брака. А это незнакомец. Возможно, утешала она себя, он тоже жалеет о приезде. По сути, он добрый и благородный человек. В ближайшее время, когда они познакомятся поближе, она даст ему возможность отменить помолвку. Если он считает себя связанным, она постарается его освободить. А если не получится (но только в этом случае), то наберется смелости сообщить, что совершила огромную ошибку. Что ей не нужен никто, кроме Стивена.
Возможно, он обрадуется, что освободился; он ведь человек другого сословия. Может, она и родилась в семье джентльмена, но грубого корнуольского джентльмена. А Эдвард ничего в жизни не делал сам, за него все делала прислуга. У него есть камердинер, который помогает одеться. Она же до пятнадцати лет, к великому неодобрению матери, дни напролет ходила босиком. Как могут два таких разных человека жить вместе, как супруги? Их представления о жизни наверняка сильно отличаются. Его друзья... знает ли она кого-нибудь из них? Почти никого. Для них она диковинка, девушка с запада, с которой им придется обходиться любезно ради Эдварда.
А сами Лансдауны. Они вроде милая семья, но будут сожалеть, что Эдвард женился на недостойной партии. Каким несчастьем, подумают они, стала та случайная встреча на балу у герцогини Гордон.
И тем не менее, когда дошло до дела, Клоуэнс надела лучшее платье, зная, что цвет зеленого яблока отлично сочетается с ее волосами.
Арендованный Эдвардом экипаж вызывал на далеком западе любопытство. Четыре лошади вместо привычных двух, экипаж темно-зеленого цвета с золотыми обводами; нет имени перевозчика или собственника, а значит, это частная собственность. Поодаль собралась небольшая, но почтительная группка, чтобы посмотреть, как в карету садится миссис Каррингтон, а следом за ней крепкий, но элегантный сопровождающий.
Маршрут первой части поездки был понятен — по главной дороге, по которой Эдвард только что прибыл.
Дорога пару раз взбиралась на холм, а затем проходила рядом с искрящимся ручьем, сверху нависали ветви деревьев.
Экипаж оказался просторным. Клоуэнс села в самый угол и смотрела на пейзаж, находясь в двенадцати дюймах от человека, за которого согласилась выйти замуж. Вежливая беседа ограничивалась скудными фразами, Клоуэнс сообщила, что самый конец путешествия, из Шортленсенда в Нампару, отнюдь не такой приятный, там нет хорошей дороги, а лишь проселок, ухабистый и пыльный в такую сушь.
Эдвард выразил учтивую обеспокоенность касательно болезни Изабеллы-Роуз, а Клоуэнс так же учтиво сообщила о том малом, что сама знала.
— Когда пришло твое письмо, — рассказывал Эдвард, — дома оказался только один член семьи, тетушка Изабел, поэтому я сразу поспешил к ней. Ее обрадовали хорошие новости.
— Как она поживает?
— Немного ослабла. Произошел один казус в том, как она восприняла новости.
Клоуэнс заранее приготовилась к худшему.
— Какой именно?
— Она подумала, что я собираюсь жениться на твоей матери.
Клоуэнс рассмеялась вместе с ним.
— А когда узнала правду?
— То подумала, что я женюсь на мужчине по имени Кларенс.
Она снова расхохоталась.
— Мама часто вспоминала о тетушке Изабел. Она ведь глуховата?
— Она самая... Клоуэнс, ты боишься меня?
Клоуэнс рассматривала солнечные зайчики на листьях.
— Немного.
— Так вот, — продолжил Эдвард, — признаюсь, я тоже немного тебя боюсь.
Она посмотрела на него, чтобы понять, шутит ли он, и отвела взгляд.
— Почему?
— По той же самой причине. Мы много лет друг друга знаем, но крайне редко виделись. Я почти не прикасался к тебе!
— Знаю.
— Когда сегодня я взял тебя за руку, то коснулся чего-то теплого и живого, но словно кого-то другого.
— Ох, понимаю.
— Если я коснусь твоего лица, то прикосновение тоже будет теплым. Самый важный для меня человек... девушка, которую я люблю.
— Или думаешь, что любишь.
— Долгие годы я никогда в этом не сомневался.
— Однако это только... поверхностно. Ты не можешь это проверить!
— Так же, как и ты. Ты могла пожалеть о своем письме. Возможно, хотела попросить меня забыть, что я его получил?
— Ох, а ты бы хотел забыть? Если бы я попросила?
Ей показалось странным, что их мысли практически совпадают. Однако где-то в глубине души это задевало самолюбие.
— Нет, — твердо возразил Эдвард, — не хочу забывать. Ни за что на свете.