— С чего ты взял, кузен?
— А что, разве не так? Прямая дорога к Мингуз-хаусу, как тебе хорошо известно, идет поверху, прямо к центральным воротам.
— Ты совершенно прав.
— К тому же не похоже, что за последние два года ты встал на праведный путь.
— Встал на праведный путь. Какая чудесная фраза. Наверное, что-то из проповеди Сэма?
— Нет, в данном случае это означает деликатные и добрые отношения с соседями. Тренеглосы, кстати, мои соседи.
— О да. Совершенно верно.
По ним хлестал ветер, и они шатались как пьяные.
Беседа еще продолжалась в шуточном ключе, но в голосе Росса слышались стальные нотки.
— Почти пришли, — сообщил Валентин. — Я поражен, что ты нашел моего коня.
— Я услышал его ржание... Зачем ты ездил в Мингуз? Чтобы стащить там что-нибудь?
— Дорогой кузен! Не люблю, когда меня обвиняют в краже!
— После того как в прошлом году я помог тебе выпутаться из той заварушки, я получил кое-какие привилегии, как мне кажется.
— Возможно, ты обладал ими и до того. Но я вызывал людей на дуэль и за меньшие оскорбления.
Они остановились.
— Твоя лошадь все еще здесь, я ее слышу, — сказал Росс. — Доброй ночи.
— Полагаю, — произнес Валентин, — я могу и сознаться, чтобы меня не заподозрили в чем-нибудь похуже. Я совершил нечто вроде кражи, но самого нежного типа. Знаешь кухарку Карлу Мэй, которую недавно наняла Рут?
— Откуда мне ее знать?
— И впрямь, откуда бы. Возможно, я моложе и впечатлительнее, но, заехав на прошлой неделе к Фредерику по поводу утренней охоты, я заметил такое милое улыбчивое личико под муслиновым чепцом, что не смог удержаться от расспросов. Ее зовут Карла Мэй. Ручаюсь, я украл только то, что она сама охотно предложила.
Росс поразмыслил.
— Как поживает Селина?
— Еще шесть месяцев.
— И?
— Она просто цветет!
— Цветок поувянет, когда она узнает, что ты забирался в спальни Мингуз-хауса.
— Вот потому я так старался остаться незамеченным. Серьезно, кузен!
— А мы разве не серьезны?
— Стоило мне на ней жениться, так она решила, что я святой. Даже несмотря на наши шашни еще при жизни ее первого мужа. Эти надежды давным-давно рухнули. Я ей объяснил, что скрестил пальцы на брачной церемонии, когда дело дошло до «отказаться от всех остальных». Полагаю, сейчас мы неплохо ладим. Пока я соблюдаю некоторую осторожность. Пока она ничего не знает.
— У нас очень тесное сообщество. Полагаешь, я здесь единственный любопытный?
Но Валентин продолжил мысль:
— Знаешь, дорогой кузен, женщинам все равно, если мужья сбиваются с пути, пока они не знают об этом, как и все остальные. Тут дело не в любви, а в гордости. Все дело в самолюбии. В уважении к себе. Любовь играет ничтожную роль в их негодовании.
— Возможно, это относится и к мужчинам. К некоторым из них. Получается, все дело в характере конкретных людей?
— Молодец! Ты схватываешь на лету.
— Нахальный щенок.
Валентин рассмеялся.
— Теперь я точно прощен.
— Мне нечего прощать, за исключением твоей дерзости. Постарайся только не попадаться на глаза менее дружелюбным.
— Поможешь мне? С такого-то мягкого песка непросто запрыгнуть в седло.
Когда Росс вернулся в Нампару, Демельза уже лежала в постели, но не спала. Она читала книгу при трех свечах. Супруги улыбнулись друг другу.
— Ты промок?
— Нет, начался отлив.
— Думала, там ливень.
— Я под него не попал.
При таком освещении казалось, что годы ее не коснулись. Днем, когда Демельза смеялась, морщинки вокруг глаз и губ становились заметнее, но даже это не умаляло ее красоты. Только из глаз исчез жизнерадостный блеск после гибели Джереми. Седые пряди исчезли, к волосам вернулся изначальный цвет. Многие годы, зная, как Росс ненавидит краску для волос, Демельза пользовалась ею украдкой: то подкрасит за ушами, то виски, думая, что он не замечает. Но в прошлом году Росс привез из Лондона бутылочку краски для волос, которая идеально соответствовала природному цвету Демельзы, поскольку он срезал ее локон, пока она спала. Отдав бутылочку, Росс просто сказал: «Не хочу, чтобы ты менялась».
— Встретил кого-нибудь? — спросила Демельза.
— Валентина.
— Неужели? И как он?
— Проявляет интерес, как я понял, к одной служанке в доме Тренеглосов, Карле Мэй.
— Возмутительно!
— Да.
Росс пожалел, что разболтал слишком много. Валентин для них как кость в горле. Но Росс не особо беспокоился из-за нарушенного обещания, ведь Демельза никогда не сплетничала.
— Он был на берегу?