Бежать нужно было поздним вечером. Постараться улизнуть между ужином, который начинался в восемь, и десятью часами, когда по территории начинали прогуливаться подчиненные Вальдемара. На ужин девушка не ходила. Об этом знал Шей и никогда не заявлялся к ней позже семи. Так что тут все было относительно просто.
К слову сказать, Беллу не особо охраняли. Наверное, рассчитывали на ее благоразумие. Зря. Не было цепных псов, которые следили за каждым шагом. Камеры, конечно же, имелись, но только у главного въезда, дверей в само поместье и на пустырях. Зато пролесок, через который бегала девушка, был самой настоящей слепой зоной. Самым настоящим подарком судьбы. Придется, конечно, немного подрать кожу о колючие кусты у забора. Но это — мелочи. Если повезет, ее никто не хватится до завтрака.
Было одно «но»: кошку брать с собой нельзя. И этот факт — самый большой недостаток в расчудесном плане побега. Белла выйдет на вечернюю пробежку перед сном и не вернется. Никаких вещей, никаких кошек — вообще ничего. Мысль о том, что животное придется оставить, резала по сердцу самым острым ножом. Хотелось малодушно отказаться от задумки: остаться в поместье, надеясь, что Вальдемар вернется, смилостивится и отпустит ее в Корею. Белла еще не очень-то долго прожила на свете, но успела уяснить один простой урок. Чудес и хорошего конца не бывает. Не в ее жизни. Это не было пессимизмом, всего лишь здравой оценкой фактов: несколько изнасилований и похищений за последние два месяца. Перебор, однозначно. С таким раскладом на счастливый конец рассчитывать может только безумец.
Но Белла все же рассчитывала. Надеялась, что кошку не выкинут на улицу. Что кухарки покормят или Шей заберет себе. Девушка не раз краем глаза наблюдала, как китаец старался незаметно приласкать пушистое животное, а та осторожно терлась о его брюки, иногда вставая на задние лапы, подставляясь под ласкающую руку.
Крик толпы. Стучащая кровь в висках. Металлический привкус на языке и постоянное желание сплюнуть. По ребрам прилетает еще один мощный удар. Белле кажется, что она слышит хруст. Девушка отлетает, ударяется спиной о сетку ограждения, немного пружинит и в следующее мгновение быстро откатывается в сторону. Мощный кулак ее сегодняшнего противника — подающего надежды боксера в прошлом, а теперь наркомана, подсевшего на какую-то дикую смесь тестеронов, амфитаминов и чего-то еще — прилетает в металлическое ограждение. Белла успевает порадоваться, что смогла увернуться. Удар у этого обдолбанного фрика просто как грузовиком в спину. Что же он такое жрет?
Толпа улюлюкает. Толпа требует крови. Толпе нужно зрелище. Ничего не меняется. Белла снова перекатывается по сетке, продолжая уходить из-под обстрела каменных кулаков. Долго он так продолжать не сможет. Устанет. Нужно вымотать. Но девушка уже минут пятнадцать гоняет его по рингу, а он — ничего — свежий, как будто только что зашел.
Белла улавливает момент и подныривает под локоть соперника. Пока он не успел сориентироваться, бъет в подбородок. Руку прошибает стрелой боли прямо до локтя. Белла замирает на мгновение, с нетерпением и страхом ожидая следующего момента. Это повторяется из раза в раз. Каждый бой, пытаясь нокаутировать противника, девушка бьет в подбородок — единственное слабое место, которое она может пробить — и замирает. Свалится на пол или выстоит? Пан или пропал?
В основном, конечно, пан.
Но бывали и плохие дни. Не очень такие воспоминания, о которых точно не расскажешь детям или внукам холодным зимним вечером на теплой уютной кухне. Бывали дни, когда приходилось выползать из клетки, оставляя за собой кровавый след, поминутно отхаркивая кровавые внутренности на пол. Бывали дни, когда дорога до дома занимала почти всю ночь. Бывали дни, когда противник не падал, успевал закрыться и следующие полчаса тонким слоем кровавой жижи размазывал девушку по полу. Случались дни, когда было так больно, что девушка тихо скулила, мечтая, чтобы все закончилось. Как угодно.
Хотя умирать, конечно, страшно. Не хотелось. В голове, на задворках сознания, продолжало жить убеждение, почти вера, что все будет хорошо. Что все наладится. Что не так уж и больно. Белла смеялась над этими мыслями, но продолжала верить.
В этот раз противник упал. Свалился мешком с костями на пол и остался лежать. Повезло. Сегодня — неплохой день. Белла выдохнула и направилась к выходу из клетки. Спустилась вниз к раздевалкам, минуя толпу и поднимая головы. Опустилась на деревянную скамейку и медленно выдохнула, окончательно успокаивая стучащий пульс. Склонила голову к коленям и прикрыла глаза. Нужно было собираться домой. Забрать деньги и сваливать отсюда. Положенные три раза в неделю она уже отработала.
Раздался режущий уши скрип открывающейся двери. Белла поморщилась и вскинула голову вверх. Настороженно посмотрела на зашедшего японца. Тот кинул деньги на лавку, но не вышел, как делал всегда. Остался стоять. Белла вопросительно вскинула бровь и неосознанно напряглась. Слегка сощурила покрасневшие глаза.
— Тебя хотят видеть, — выплюнул японец, стараясь не смотреть на девушку.
— Я не встречаюсь со зрителями, — отрезала Белла, немного расслабляясь. Повернулась к шкафчику с вещами, доставая оттуда полотенце. Нужно смыть с себя пот. Благо, что тут есть горячая вода.
— Это не просто зритель, — не отставал японец, продолжая топтаться в входа. Странно, раньше он понимал и сразу выходил из раздевалки. — Это господин Китагава.
Белла закатила глаза, лениво порылась в памяти, удостоверилась, что никого с такой фамилией не знает и, почти не скрывая своего раздражения, повернулась к собеседнику:
— И кто такой этот господин Китагава?
— Глава Синдиката.
Бежать нужно было в пятницу вечером. Если все пройдет без сучка без задоринки, то в понедельник Белла будет в посольстве. Так казалось девушке. Планировать что-то конкретнее не было возможности: она не могла пользоваться интернетом, а в книгах по психологии о таких вещах не пишут. Суетиться или спрашивать — упаси Небеса — о чем-то Шея нельзя. Поэтому нормального плана не было. Было слепое безумство. Такое обычно и срабатывает, успокаивала себя Белла.
Выбраться из поместья оказалось проще простого. Сложнее было решиться. Но девушка старалась не слушать себя и свой паникующий внутренний голос, а просто делать: выйти на пробежку, добраться до пролеска, продраться через кусты, стараясь сильно не шуметь, перемахнуть через забор. Оглядеться по сторонам, прислушаться и двинуться в ту сторону, куда однажды ездила с Вальдемаром. В тот самый день, когда ее забрал Аканиши. Когда Вальдемару перерезали горло.
Белла добралась до трассы. Она не могла толком определить, сколько времени прошло: может, полчаса, а может и пол ночи. Однако вокруг царила непроглядная тьма. Дорога же освещалась редкими столбами фонарей.
Белла перешла на легкий бег. Она помнила, что на машине они добрались до города за тридцать минут. Может, немного больше. Но Вальдемар ехал на дикой скорости. Сколько же понадобиться времени пешком, Белла не знала. Вроде бы к утру должна быть.
Время текло. Растекалось и плыло по ночной тьме. По трассе изредка пролетали автомобили. Тогда Белла быстро спускалась на обочину и пережидала, пока звук колес не пропадал в ночи и снова не наставала тишина. Но машины случались редко. Все больше девушка просто бежала, стараясь не ускоряться, чтобы кровь не стучала в висках и не мешала слушать. Чтобы не пропустить звук новой приближающейся машины.
Пока ей везло.
Ближе к рассвету сильно захотелось пить. Небо на горизонте уже посветлело. Но солнце еще не встало. Ночная прохлада почти пропала. День обещал быть жарким.