— Простите, если мое гостеприимство покажется вам навязчивым, — продолжает Леандро. — Лора вернется в Англию, несмотря на то, что в семейной жизни она несчастна, а своей семьи у меня нет. Мой палаццо в Тоскане слишком велик для меня, в пустых комнатах гуляет эхо. Вокруг стоит несколько домов для гостей, и прислуга живет у меня круглый год. Они будут рады услышать в доме детский смех. И я тоже буду рад. Да, — добавил он как бы про себя. — Это порадует мое сердце. Вы окажете мне большую любезность.
— Это вы оказываете нам любезность.
Он протестующе машет сигарой и встает.
— Мне нужно повидаться с Лорой, — говорит он.
— Спасибо, — говорю я. — Завтра же побеседую с Маттео и Ариэль.
Он откланивается и уходит, оставляя за собой едва уловимый шлейф дыма.
На следующее утро за завтраком, когда мы ели дыню, я рассказал о вчерашнем разговоре.
— Ты с ума сошел? — говорит Ариэль. Ее колючие глаза сверкают, как изумруды. — Что ты хочешь со мной сделать? Чтобы я жила в доме у незнакомого человека? Ни за что!
— Он не незнакомец. Его знает вся Италия. Он один из самых богатых людей в стране. Спроси кого угодно в деревне, они расскажут о нем массу легенд.
— Беспокоиться надо о том, чего они не договаривают, — вставляет Маттео.
— Жаль, что вы не слышали нашего разговора. — Я не собираюсь сдаваться без боя. — Я знаю, все будет хорошо. Просто знаю, и все.
— Избавь меня от своих предчувствий.
Я пропускаю эти слова мимо ушей.
— Он стареет, — говорю я. — Ему грустно, одиноко, хочется общества.
— Значит, после первого же разговора он стал твоим новым лучшим другом, — язвительно говорит Ариэль. — Не думала, что ты такой глупец.
— У него несколько домов для гостей и большой штат прислуги, — настаиваю я.
— Плевать мне на прислугу. Особенно на большой штат.
— Вот фотография, которую мне дал синьор Гольдини. Посмотрите. Это из брошюры для туристов. В сам дворец посетителей не пускают, но им разрешается осмотреть часть сада. Взгляните, какая красота. Он ничего не скрывает.
— Как ты можешь быть таким наивным?
— Не знаю. Просто доверяю ему и все. Не могу объяснить, почему. У меня чувство такое.
— Такое же чувство было у меня, когда я впервые встретила Хогарта.
Я удивляюсь, как у нее хватает сил произнести это имя. Может быть, она понемногу начинает оживать.
— Это было очень давно, — говорю я ей. — Ты уже не та наивная девочка. У тебя есть мы. У нас есть деньги. Мы никому ничем не обязаны и можем ехать, куда хотим. Но этот мистер Дрябли мне не нравится, и, я думаю, нам нужно как можно скорее уехать подальше отсюда. Мы слишком долго прожили на одном месте. Если останемся, здесь вскорости появится еще один мистер Дрябли. Я бы предпочел местечко, где поменьше публики. Поселимся там и посмотрим, что будет дальше.
— Я не поеду в незнакомый дом. В частных домах всегда есть запертые двери и потайные комнаты. Я их ненавижу. Ты знаешь.
— Мы можем все тщательно проверить и только потом решать, остаться или нет. Я спрашивал синьора Гольдини, знает ли он что-нибудь об этом доме, и он сказал, что двоюродная сестра лучшей подруги его жены работает там на кухне, и, по ее отзывам, граф очень добрый хозяин. А служанки обычно не стесняются пожаловаться, если что не так. Я поговорю с ней самой.
— И уж наверняка у него нет никаких скрытых побуждений.
— Послушай, он очень богат. У него есть связи. Он может нам помочь.
— Помочь? Откуда ты знаешь? — спрашивает она.
— Ну, он может быть знаком с нужными людьми. С другими богачами, не только в Италии. Он занимается морскими грузоперевозками, значит, у него есть контакты по всему миру. Владельцы компаний, бизнесмены, дипломаты, даже шпионы — они все общаются между собой. Кто знает?
— Но с какой стати он хочет помогать нам?
Она колеблется, пусть даже чуть-чуть. Ничего, я проложу дорогу к ее сердцу. Продолжай, Томазино, не сдавайся.
— Вы оба можете друг другу помочь, — говорю я. — Его жена умерла более тридцати лет назад, сразу после войны, во время эпидемии инфлюэнцы. Он так и не женился во второй раз. А его единственная дочь скончалась от родов несколько лет назад, вместе с ней погиб младенец.
Наконец-то я вижу, что холодный зеленый блеск в ее глазах хоть немного смягчается. Только потому, что я упомянул о ребенке.
— Кто эта женщина с ним? — спрашивает она.