Гай делает вид, будто плачет.
— Значит, ты не хочешь побыть со мной?
Брайони смотрит на него, потом на меня. Видно, что она разрывается между старой подругой и новым приятелем.
— Давай сделаем так: ты немного побудешь с Гаем, потом пойдешь обедать к Сюзанне, — предлагаю я. — Сможешь поиграть у нее до вечера и вернешься переодеться к празднику. Договорились?
— Хорошо, — отвечает она.
— Тогда беги, скажи Сюзанне, что придешь попозже, и возвращайся, — говорю я. — Потом погуляешь с Гаем, покажешь ему собак и сады. Так что по дороге захвати собак, ладно?
— Буду очень рад, — говорит Гай. Я тоже: пока они гуляют, я успею позвонить в Дом Тантала и попрошу Вилли следовать за ними и подслушать беседу. Я быстро звоню по телефону, возвращаюсь на веранду и наливаю себе стакан сока.
— Удивительный ребенок, — говорит Гай.
— Что верно, то верно, — отвечаю я.
— Можно спросить кое о чем?
— Конечно.
— Где вы служили во время войны?
— Откуда вы знаете, что я служил?
— Инстинкт солдата.
— Понятно. — Я вздыхаю. — В Италии. Близ Лукки. Но я не служил, — отвечаю я. — Мы с братом ушли в партизаны. Бредовые идеи о героизме и величии. А вы?
— В Индии. На Цейлоне. Кровавый кошмар, но в конце концов завязал много полезных знакомств. Там основал свою фирму. Чай. Импорт-экспорт.
— Вот откуда у вас загар. — И тысячи жаждущих женщин. Последние из колониальных жен, еще не успевшие покинуть страну, охотно ныряли к нему под москитную сетку. — Почему вы спрашиваете?
— Просто так, — с легкостью отвечает он. Ну да, как же.
— Хотели бы знать, где я познакомился с Контессой? Долгая история, — осторожно говорю я. — Слишком долгая для теплого утреннего солнышка. — Слишком долгая для тебя, случайный гость. — А одна юная леди не любит ждать.
— Вы совершенно правы, — говорит он. — К тому же это не мое дело. Я больше не стану спрашивать.
— Правильно сделаете.
К счастью, в этот миг из дома выбегает Брайони с Базилико на руках. Мастифы, громко лая, ковыляют за ней. Вся компания удаляется. Глядя им вслед, я слышу, как Гай спрашивает Брайони, не хочет ли она послушать веселую песенку. Девочка опускает Базилико на землю, берет Гая за руку, и он начинает петь:
— Хорошая песенка, — хихикает Брайони. — Я тоже знаю одну. Про шпионов. Хотите послушать?
— О, про шпионов? Обожаю! Научишь меня?
— Да, да, научу, научу! — радуется Брайони и начинает петь:
Допев, она крутится на месте, падает и смеется.
— А еще ее можно петь про вагоны и про батоны, — сообщает она Гаю.
— Понятно, — отвечает он. — Только мне больше нравится про шпионов. Кто тебя научил этой песенке?
— Томазино. Он был шпионом. И дядя Джек тоже был. И Маттео. Это брат Томазино, близнец. Но он сюда не переехал, потому что женился на Аннабет, потому что ему было очень одиноко.
— Разве Томазино рассказывал тебе, что он был шпионом?
— Нет, не рассказывал, но я и так знаю. Был, когда не был таким толстым, — заговорщическим тоном сообщает она. — Я всегда вижу, когда он врет. У него мизинец начинает подергиваться.
И где это дитя успело нахвататься таких дурных привычек?
— Вот так? — Гай сгибает мизинец и начинает им крутить. Брайони покатывается со смеху. — А кто такой дядя Джек? — спрашивает Гай. — Он тебе в самом деле дядя?
— He-а. Он работает на маму, на Томазино и на Маттео. Он живет в Нью-Йорке, там, где раньше жили мы, в нашем старом доме. С ним остались собачки, чтобы ему не было одиноко.
Что-то слишком часто в этом разговоре заходит речь об одиночестве, вы не находите? Не думайте, что Гай ничего не заметил.
— Это были твои собачки?
— Нет, домашние. Мама говорит, они должны остаться в доме.
— Хочешь, угадаю, как их зовут? — говорит Гай.
— Спорим, не угадаете!
— Гм. Дай-ка подумать. Мисси, Принц и Леди.
— Нет, глупый, это же скучные имена! — смеется Брайони. — Скучные, скучные-прескучные!
— Твоя правда. У меня однажды был пес, его звали Реймонд. Имя очень скучное, но сам пес был страшно веселым. Он был маленький терьер и обожал лаять.