Выбрать главу

Дверь распахивается, и они слышат тихий шелест атласных юбок. Раздается глухой стук — это два довольно массивных тела опускаются на диван у двери. Гостьи не догадываются, что в высоких креслах, обращенных к балкону, кто-то сидит.

— Видела, какой у нее канделябр? — спрашивает одна из гостий с глубоким протяжным акцентом. — Мне говорили, он стоит по меньшей мере сорок пять тысяч долларов. А то и все пятьдесят.

— И не говори, — откликается другая. — Интересно, сколько же у нее денег?

— Куры не клюют.

— И как, хотелось бы знать, она их заработала?

— Как обычно. Лежа на спине.

Глаза Белладонны прищуриваются, Лора хмурит брови. На самом деле Белладонна считает этих дам самыми забавными созданиями, каких ей довелось услышать за этот вечер, но она, естественно, не собирается радовать их таким признанием.

— Боже мой, Ширли Марринер, ты испорченная девчонка!

— Не хуже тебя, Летиция Блэкуотер.

— И слава Богу.

Наступает короткая пауза, в продолжение которой Ширли и Летиция наслаждаются своим моральным превосходством. Ширли облачена в ярко-голубое платье из тафты поверх такого количества нижних юбочек, что под ними можно было бы спрятать целое войско; завершает ее ансамбль шляпка с фазаньим пером. На кремовом платье Летиции пузырятся бесчисленные оборки, и кажется, будто она сидит в лужице растаявшего шербета. Но что хуже всего — на их каблуках поблескивают целые гирлянды искусственных бриллиантов. Мало того что весь Нью-Йорк кинулся, в подражание нам, носить кольца поверх перчаток и устраивать тематические маскарады, но увидеть туфли в стиле Белладонны на провинциальном балу в Виргинии — это уж чересчур! Нет, надо что-то предпринимать, и немедленно!

— А как тебе нравится эта языческая комната с чудовищными статуями? Не годится добропорядочной христианке заводить в доме такие вещи!

— А безобразные голые фигуры в салоне? Какой стыд!

— А гнусные рыбешки в столовой? Отвратительно!

— А ее дочка играет с этой противной негритянкой! Невообразимо!

— Не хотела бы я, чтобы моя Мелисса играла с такими подругами.

— Или моя Полли.

— Ни за что.

— Диппи говорит, она была замужем за каким-то мерзким итальяшкой, поэтому у нее и хватает наглости величать себя Контессой. Да она такая же Контесса, как я — мамаша Эйзенхауэр!

Лора прикусывает губу, но Белладонна качает головой и делает ей знак хранить молчание. Наконец две перезрелые дебютантки с трудом поднимаются с дивана, вздыхают от счастливой злости и, сунув любопытный нос во все комнаты на втором этаже, возвращаются на первый этаж, где идет веселье.

Впервые за вечер Белладонна от души улыбается. Не говоря ни слова, она встает, оставляет Лору в комнате, находит меня и кое-что шепчет мне на ухо. Я нахожу ее идею блестящей, отправляюсь искать Орландо, привожу его в бальный зал, мы поправляем галстуки и галантным шагом направляемся к Ширли и Летиции. Они стоят возле чаши с пуншем в сверкающем медном зале и с увлечением сплетничают. Мы низко кланяемся — при этом я опираюсь на одну из тросточек с львиными головами от Леандро — и приглашаем их на танец.

Щебеча и чирикая так, что хватило бы на целый зоомагазин, Ширли и Летиция отвешивают глубокие неуклюжие реверансы. Им очень льстит, что на них обратили внимание двое мужчин, столь близких к Контессе. Они поднимаются, я огибаю их и подаю руку. На радостях они не замечают, что я коротко взмахиваю тросточкой. Острое, как бритва, лезвие наискосок подсекает оба сверкающих каблука Ширли. Все происходит в мгновение ока, никто ничего не заметил. Ловкость рук, видите ли.

Орландо уводит Летицию, а Ширли кокетливо хлопает ресницами, глядя на меня. Я вручаю тросточку официанту, раздающему пунш.

— Я считаюсь лучшей танцовщицей в округе, — самодовольно говорит мне Ширли, когда начинается музыка. Она ведет меня по всему танцевальному залу, дабы показаться перед всеми гостями без исключения.

— Значит, мне повезло выбрать такую восхитительную партнершу, — отвечаю я, и ее улыбка становится еще самодовольнее.

Но всего через минуту-другую бурного кружения в вальсе у Ширли отваливаются каблуки. Она издает хриплый резкий вскрик и неуклюже наступает мне на ноги.

— Что с вами случилось, милая леди? — спрашиваю я. В моем голосе звучит глубочайшая забота. — Вы не ушиблись?