— Если будешь плохо себя вести, попадешь в темницу очень, очень надолго. Проведешь здесь гораздо больше времени, чем сейчас. Ты этого хочешь?
— Нет, мой повелитель. — Она затрясла головой так сильно, что он рассмеялся. Потом прижал ее к матрасу и…
(Примечание от Томазино: отсутствует несколько страниц.)
Он не выпускал ее из темницы очень долго. Казалось, целую вечность. Нередко он приходил и приводил с собой других.
— Ты хочешь меня? — спрашивал он.
— Да, мой повелитель.
— Ты хочешь его?
— Если это угодно вам, мой повелитель.
(Примечание от Томазино: отсутствует половина страницы.)
Потом за ней пришли и отнесли обратно в комнату. Никогда она еще не испытывала такого блаженства. Как приятно было очутиться в теплой постели, на мягких подушках, принять ванну. Ощутить вокруг себя чистоту. Иметь книги для чтения.
Но наружу ее больше не выпускали.
Он не возвращался очень долго.
— Помнишь это? — спросил Хогарт. Он вошел в комнату со свертком изумрудно-зеленого атласа. — Тебе очень идет зеленый цвет.
— Зачем вы принесли это платье? — спросила она.
— Мы едем на самый роскошный костюмированный бал, — сообщил он.
Он уже говорил однажды эти слова. Давно, когда еще ничего не было, задолго до того, как они обманули ее. В другой жизни, когда она еще могла думать.
Когда еще была жива.
Хогарт растянул губы в широкой улыбке.
— Время пришло, — сказал он, положил сверток на кровать, достал из кармана ожерелье с изумрудами и бриллиантами и томно помахал им перед ее лицом. — Прошло три года, моя милая. Теперь черед следующего аукциона.
— Не может быть, — прошептала она. Значит, минуло уже три года.
— И поскольку ты была хорошей девочкой, Его Светлость разрешил тебе оставить это великолепное ожерелье. Своего рода подарок к годовщине. Разумеется, после сегодняшней ночи.
Потом он достал из кармана коробочку поменьше и сдул с нее воображаемую пылинку. Открыл и показал ей. Внутри лежало широкое золотое кольцо с большим изумрудом, по бокам которого поблескивали два желтых бриллианта поменьше.
— Твое обручальное кольцо, — сказал он. — Неужели забыла? Вскоре оно будет надето на палец. После того, как с тобой будет все улажено. Сегодня все увидят татуировку. Ты носишь на себе печать хозяина. Из всех наших гостей такой чести удостоилась только ты.
Он захлопнул коробочку и вышел.
Ей двадцать один год. У нее миллионы в швейцарском банке, великолепное изумрудное ожерелье, а теперь и кольцо к нему. Но это ничего не значит. Она — ничто. Никто и ничто…
(Примечание от Томазино: отсутствует несколько страниц.)
Она не знала, что хуже: ничего не знать или догадываться, что ее ждет. Но она не могла думать. Мозг разучился работать.
Перед ней стояла та же расписная ширма, позади — шест, она притянута к нему широким ремнем. В глаза ей бил яркий свет, у ног стояли мужчины в рясах и масках, они смотрели на нее голодными глазами. В руках они держали наготове карточки для голосования.
— Джентльмены, — объявил Хогарт. — Кое-кто из вас, благодаря любезности нашего предыдущего щедрого покупателя, уже втайне отведал изысканный вкус запретного плода. Сегодня, как вы уже догадались, двоим из вас будет предоставлена необычайная и восхитительная возможность — насладиться самым очаровательным существом в мире. Эта особа — а она стоит миллион фунтов стерлингов — одарит вас своими милостями. Мы провели голосование, и решение было единогласным. Два аукционера, предложивших самую высокую цену, получат право провести с ней один час. Всего один час. Разумеется, робких и стыдливых просим воздержаться от участия в аукционе.
Послышался приглушенный смех.
— Как я понимаю, среди вас нет робких и стыдливых? — хихикнул Хогарт. — Очень хорошо. Аукцион начинается с десяти тысяч фунтов. Десять тысяч фунтов, господа. Пятнадцать тысяч фунтов. Двадцать тысяч фунтов.
Как и в прошлый раз, с нее сняли лиф, потом юбку и нижние юбочки. Ей не давала покоя мысль — участвует ли в торгах Его Светлость? Что они с ней сделают, что…
— Сто тысяч фунтов, — слышался голос Хогарта. Со стуком опустился его молоток. — Блестяще. Вы, господа, те, кто предложил девяносто пять и сто тысяч фунтов, подойдите ко мне ровно через пять минут.
Ширму поставили на место, глаза ей снова завязали плотной повязкой. Она слышала, как передвигают мебель. Ее отстегнули от шеста и передвинули на несколько футов вперед, туда, где стоял Хогарт, потом силой поставили на четвереньки на невысокий узкий стол.