— Конечно, все. — Он, кажется, искренне озадачен. — А что же еще?
Мой бедный мистер Дрябли, спасибо, что ты так глуп. Я тебе верю. Ты слишком туп, чтобы быть одним из них. Какое счастье, что мне больше не придется иметь дело с этим коротышкой.
— Ничего, — говорю я. — Ничего.
В тот вечер Лора остается у себя в номере, горюя о безвременном отъезде своего курортного ухажера, а Леандро, успокоив ее, выходит прогуляться с нами.
— Что она будет делать дальше? — спрашиваю я его.
— Надеюсь, приедет в августе с детьми навестить меня, — отвечает он. — Она всегда бывает благодарна мне за приглашение. Оно означает, что ей есть, куда пойти, есть, где отдохнуть от домашних неприятностей.
Надеюсь, при этих словах у Ариэль стало спокойнее на душе.
— Почему она не попросит вашу ведьму, чтобы та прогнала ее мужа? — спрашивает Ариэль.
— Это не в обычаях стреги, — отвечает он.
— А чем же тогда занимается ваша стрега? — спрашивает Ариэль, чуть ли не про себя. — Как вы думаете, она сможет мне помочь?
— Да. Она помогает тем, кто попал в беду, но не каждый, кто обращается к ней, находит ее советы приятными.
— Может она найти пропавшего?
Леандро бросает на нее озадаченный взгляд.
— Мне нужно найти одного человека, — говорит Ариэль.
Нет, нет, нет, только не это. Не сейчас.
— Моего ребенка.
Леандро смотрит еще более озадаченно.
— Он похитил моего ребенка. У Брайони был брат-близнец. Его имя Тристан. — Ариэль стиснула руки так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Мне сказали, что он умер, но я знаю, он жив. Я знаю это. И хочу вернуть моего ребенка.
— Мне очень жаль…
— Я не могу объяснить, — говорит она с таким жаром, какого я никогда не слышал в ее голосе. — Но он исчез. Я хочу найти их. Моего ребенка и человека, который его похитил. Я хочу вернуть свои силы и не остановлюсь, пока не найду их.
— Понимаю, — говорит Леандро.
— Мне надо идти. — Ариэль встает, берет на руки Брайони и уходит. Маттео, встревоженный, следует за ней. От удивления я не нахожу слов — она раскрыла свою тайну человеку, о котором всего несколько дней назад говорила, что ему нельзя доверять.
— Да, — говорю я. — Она полна сюрпризов.
— Una sorpresa della bella donna. Да. Величайший сюрприз. Не знаю, что и сказать.
— Нам бы очень пригодился ваш адрес.
Леандро едва заметно улыбается.
— Своими словами вы помогли ей, хотя сами этого не знаете, — говорю я ему. — Надеюсь, мы сможем прибыть к вам через неделю или две. Я все улажу. На всякий случай мы поедем кружным путем. Я скажу синьору Гольдини, что мы уезжаем в Америку, и мы снова исчезнем.
— Буду ждать.
Мы видимся в Мерано последний раз. Он раскланивается и уходит; я смотрю ему вслед и, клянусь, вижу, как подмигивает кошачий глаз.
2
Золотой дом
— Искренние стремления должны идти от самого сердца, — говорит Леандро, беседуя с Ариэль. — Вы знаете, я буду рад вам помочь всем, чем могу, — продолжает он. — Но это не значит, что я расскажу вам во всех подробностях, что вы должны делать и как. — Он отпивает глоток граппы из винограда нового урожая. — Если вы искренни, то вам предстоит большая работа. Но, начав ее, вы должны будете подавить инстинктивное стремление к немедленным результатам, научиться выжидать благоприятного случая. Даже если на это уйдут годы.
— На это уже ушли годы.
— Уйдет и еще много лет. У вас очень много времени. Жажда мести сидит в вас, моя дорогая, гораздо глубже, чем вы думаете. Я чувствую, что внутри вас кроется накопившаяся ярость, и она готова взорваться.
— Да. Я хочу вырваться, — говорит она. — Однажды я уже говорила это Томазино. Я хочу вырваться из самой себя. Хочу стать кем-то другим. La bella donna. Я хочу стать той Белладонной, какой вы меня считаете.
— Хорошо. Это поддержит в вас волю к борьбе. — Он с силой уперся тростью в кафель террасы и встал. — Пожалуйста, пойдемте со мной, вы все. Я хочу кое-что вам показать.
Леандро исчезает в павильоне, но вскоре появляется, неся в одной руке крошечный флакон, чайное полотенце и глубокую чашу. В другой руке у него большой карманный фонарь. Сделав знак следовать за ним, он ведет нас сквозь сгущающиеся сумерки и подводит к дереву, под ветвями которого скрывается сцена открытого театра. Он светит лучом фонарика вверх, и мы видим, что на коре дерева вырезана сова. При свете дня я бы ни за что ее не заметил. Видимо, она и вырезана не для того, чтобы ее легко замечали.
— Но почему сова? — спрашивает Ариэль.