— В самую точку.
— По этому поводу надо бы наполнить бокалы.
— Не возражаю.
— Вы говорили о моем отце? — с раздражением перебивает Арундел.
— Да, верно. О твоем отце.
— Трудный разговор.
— Готовься, старина.
— Неприятное дело. Может сказаться на всей семье.
— И на матушке. Вряд ли она с легкостью перенесет удар.
— Старина, мы рассчитываем на тебя.
— Рассчитываете на меня? В чем? — Он окончательно выведен из себя. Решительным жестом откидывает со лба кудрявую челку.
— Может разразиться чудовищный скандал, — с горечью продолжает Стриж-один.
— Вот почему мы здесь, — поясняет Стриж-два.
— Чтобы помешать этому.
— Перекрыть поток.
— Воздвигнуть плотину, вот зачем.
— Готовься промокнуть.
— Да расскажите же вы мне по-человечески, о чем идет речь! — кричит Арундел.
В комнате мгновенно наступает тишина, Стрижи перестают щебетать. Арундел слышит, как в холле громко тикают часы. Он ничего не понимает, эти люди и их мир абсолютно незнакомы ему, он не ведает, что такие беседы отработаны у них до совершенства. Откуда ему знать, что подобные трюки лучше всего срабатывают на людях молодых и впечатлительных, горячих и нетерпеливых? За свою короткую жизнь он не совершал ничего такого, что могло бы свести его лицом к лицу с сыщиками.
— Твой отец, — произносит наконец Стриж-один. — Он никогда не упоминал о частном клубе?
— О закрытом клубе для мужчин, — уточняет Стриж-два.
— Наподобие «Уайтс»? — спрашивает Арундел.
— Нет, не «Уайтс».
— Мы знаем, что он в нем состоит.
— Мы говорим о куда более закрытом клубе.
— О таком, какой никто не стал бы обсуждать со своей женой.
— Или с маленьким сынишкой.
— Вот с сыном постарше — другое дело.
— Но только если он осмотрителен.
— О клубе для джентльменов.
— Если ты нас понимаешь.
— Нет, я… — бормочет Арундел.
— Думай, старина, думай, — подначивает его Стриж-один.
— Никаких идей? — спрашивает Стриж-два.
— Он не говорил, куда отведет тебя, когда ты повзрослеешь?
— И докажешь свою мужественность?
— И докажешь свою осмотрительность?
— Не знаю. Ничего не понимаю! — с жаром отвечает Арундел. — Я не могу думать, когда вы оба болтаете наперебой!
Снова наступает благословенная тишина.
— Можно еще выпить? — спрашивает Арундел.
— Ты заслужил.
— Еще бы не заслужил, — бормочет про себя Арундел. — Премного благодарен.
— Не возражаешь, если я тоже налью? — Стриж-один встает и наливает себе щедрой рукой, не обращая внимания на лепет Арундела.
— И я тоже. — Стриж-два в точности повторяет движения напарника.
— О, просто превосходно. — Стриж-один с наслаждением причмокивает. — Как раз то, что надо. Мужественность, — повторяет он.
— В самую точку, — говорит Стриж-два.
— Чрезвычайно закрытый клуб.
— Где состоят лишь немногие счастливчики.
— Членство переходит от отца к сыну из года в год.
— Из века в век.
— Там состоял Эдуард Седьмой.
— Человек с неистощимым вкусом к жизни.
— Его сын совсем не таков. Скучный тип.
— А во всем виноват конь.
— Во время войны бедняга упал прямо на него.
— И раздавил себе…
— Сам понимаешь.
— Ужасное происшествие.
— Об этом каждый школьник знает, — говорит Арундел, снова раздражаясь.
— Старый добрый Джорджи.
— Но его сын совсем не таков.
— Ох уж этот Эдуард. — Стриж-один качает головой. — Странные вкусы. Никакого самообладания.
— Связался с этой дурой Симпсон. — Стриж-два тоже качает головой.
— Какое бесстыдство.
— Он был единственным, кого исключили из клуба.
— За сотни лет.
— Позор.
— Напрасно мы тебе рассказали.
— Мимолетный промах.
— Больше такого не повторится, — заверяет Стриж-один.
— Никогда, — вторит Стриж-два.
— Мы знаем, что можем тебе доверять.
— Правда, можем?
— Конечно, можем.
— Только высшее общество. Все до одного.
— Все за одного.
— И еще за другого.
— Туда подкупом не проникнешь, — доверительно сообщает Стриж-один.
— Ни ласками, ни сказками, — столь же доверительно поддакивает Стриж-два.
— Уж ласками — это точно.
— В том-то и загвоздка. Кое-кто собирается заговорить.
— Потому-то мы и здесь, старина.
— Но почему вы рассказываете мне все это? — спрашивает Арундел. — Почему не пойдете сразу к моему отцу? Неприятности-то грозят ему! Я понятия не имею, о чем идет речь. Отец никогда не рассказывал мне о своих клубах. Я просто ничего не понимаю.