– Масоны, масоны! Глаз в треугольнике! Ин год ви траст!14 – заверещал Джинни.
Со скрипнувшей скамейки горой в небо вырос Лосев, без халата, обтянутый испачканной тёмными пятнами выцветшей операционной формой. Быстро затянулся, выбросил окурок. Его красивое лицо расплылось в детской бесхитростной улыбке.
– Привет, ребята! Молодцы, не опоздали! Идём к главному! – и, уже тише, – а я, как видите, с дежурства, подустал слегонца.
– Много было? – поддержал беседу Юрастый.
– Да так не особо, – почесал небритый квадратный подбородок Лось. – Одно «авто́», но там по минимуму, два аппендицита у таджичек, и поножовщина.
– А поножовщина какая? – поинтересовался Лёшка.
– Сначала бутылку не поделили, потом бабу. Победитель в КПЗ, Отелло у нас. Кишки – чудо! – целы. Забрюшинное тоже интактно. Ревизией да спленэктомией обошлись. По дренажам на сейчас сухо.
– Понятно, – с умным видом кивнул я. – Вы теперь сменяетесь, и домой?
– Как бы-ы не та-ак… – протянул Лось. – Работать-то некому. Две врачебных ставки в отделении пустых, а заместить некем. Вот я вчера был в день, потом в ночь, а теперь опять в день. Плановые вмешательства-то никто не отменял. Сейчас с вами разберусь, и пойдём холецистэктомию сваяем.
– Нас возьмёте? – оживился Юрка.
– Хирург?
– Буду!
– Тогда без вопросов. Что сразу помоетесь, не гарантирую, но для начала всё расскажу и покажу.
В институте к нам относились как к молодняку, как к щенкам. Всегда была незримая дистанция: я – препод, я – врач, я – спец, значит – бог, а ты – студиозус, а, значит, говно. Здесь же расстояния не было. Вообще никакого. Лосю лет тридцать, не меньше, работает уже пять, а то и все восемь. Но – ни превосходства, ни чувства собственной важности, что просто лились из наших институтских звездунов, у него не наблюдалось и в помине.
– Значит, смотрите, – продолжал Лось. – Я за вас отвечаю, за организацию практики. Будут вопросы – это ко мне, задавайте. Будут обижать – это ко мне, жалуйтесь. Будут бытовые проблемы – опять ко мне, всё решим.
– А вы сами где учились? – немедля состроила глазки смазливая Вера Грязнова.
– В саратовском. Выпуск семьдесят пятого.
– А кто куда пойдёт? – нетерпеливо пискнула Ленка Бабочкина.
– Сейчас узнаем! – вновь неторопливо и ласково улыбнулся громадный Лось. – Пошли к главному, он уже ждёт.
В просторном кабинете уютно пахло свежей чайной заваркой. По двум стенам комнаты стояли два больших старых дивана с комнатной пальмой в кадушке в углу между ними. По третьей стене был рабочий стол с диковинным чернильным письменным прибором на столешнице; четвёртая обладала двумя узкими высокими почти готическими окнами.
Главврач сидел в похожем на трон резном деревянном кресле. Он оказался таким же большим и улыбчивым, как Лось.
– Здравствуй, племя младое, незнакомое! – он поднялся из-за стола. – Проходите, садитесь! Если не хватит мест, организуем дополнительные стулья. Так, Виктор Семёнович? – Лось молча кивнул. Мест хватило всем.
– У нас с вами впереди шесть недель, даже семь, – изучая настольный календарь, продолжил главный. – Три цикла. Хирургия, терапия, акушерство. Расчётное время по две недели на каждый. Но мы… – тут он сделал паузу, внимательно рассматривая каждого из нас, – … мы не формалисты, прекрасно понимаем: наверняка у вас уже есть свои пока нам неведомые предпочтения. Поэтому договоримся так. Если кто-то хочет прицельно задержаться на одном цикле, а другие пройти за пару дней, мы не возражаем. Виктор Семёнович Лосев будет вам помогать. А теперь – что из пустого да в порожнее лить – распределяйтесь по отделениям, и начнем, помолясь! – он отхлебнул горячего чаю из затейливой китайской кружки с портретом, очевидно, кого-то из древних императоров Поднебесной.
Мы вывалили толпой на лужайку. Лось сел на лавочку, открыл папку.
– Акушерство. Сапожникова и Дёмин.
Мы с Машунькой довольно переглянулись.
– Хирургия. Сюртуков, Андрианов, Бердыев, Гельдыев. Терапия…
– Виктор Семёнович, у меня вопрос! – чуть ли не закричала Ирка Алеева.
– Давай!
– Я не хочу в терапию.
– А куда хочешь?
– В хирургию, конечно!
– Джентльмены, не возражаете?
– Нет… н-нет… нэ-эт! – вразнобой подтвердили «хирурги».
Громче всех старался Азат.
– Алеева – поздравляю, идёшь в хирургию! Лисенко, Грязнова, Бабочкина – отделение внутренних болезней уже скучает по вас. Ещё вопросы?