Самую важную ношу Лось не доверил никому. В последнюю очередь он лично вынес со склада шестилитровую бутыль с чистейшим прозрачным содержимым – столь чистым и столь прозрачным, что залитая под горлышко ёмкость на солнце прикидывалась пустой.
– Ого, серьёзно ты выступил… – протянул я. – Зачем нам так много? – Я натужно считал в уме: Лось – раз, Драбкин – два, Юрка – три, Лёшка – четыре, я – пять, Азат – шесть, Мамед… Мамед – хуй с ним, он не пьёт. Шесть рыл, шесть кило спирта, это по кило на брата, пять бутылок водки на нос на три дня. Кони двинуть, что ли?
– Ты о чём? – хохотнул Лось.
– Про спирт.
– Ты не понимаешь. Это валюта. Местные маму за неё продадут!
– А если останется?
– Ну, тогда обратно привезём! – Лось хитро скривился, словно я спросил его об инопланетянах.
– А еда зачем? Мы же в деревню собрались? – Лось уставился на меня как на «УО»29.
– Ну да. В деревню. Так там жрать вообще нехуй!
Я не нашёлся что ответить. Раньше деревню мне доводилось видеть только в телевизоре.
Улыбаясь непонятно чему и сразу всему, я развалился на дощатом полу в кузове трёхосного грузовика системы «ЗИЛ-вездеход», подложив под голову руки и рюкзак. Пока особо не трясло – мы всё ещё ехали по шоссе. Лось, как самый значительный, и Юрка, как самый ажурный, оккупировали места в кабине. А нам – мне, Лёшке, Азату, Мамеду, и похожему на Пьера Ришара стоматологу Драбкину достался ничем, кроме низеньких кузовных бортиков, не ограниченный простор. Солнце, кочегарившее по макушкам из зенита, интенсивно изничтожало йодопсин в наших колбочках30, ветер же не охлаждал горячих голов, а лишь умудрялся трепать вызывающе короткие стрижки. Мы выдвигались в неведомую сказочную страну сенокоса.
– Ветер в харю, я хуярю! – и у Джинна тоже наблюдалось отличное настроение.
– Са-а-ань! – проорал я Драбкину, борясь со свистом ветра в ушах, – ладно мы, мелюзга, а тебя-то чего забрили?
– Меня не забривали! – заорал в ответ Саша Драбкин. – Я сам согласился!
– Заче-е-ем?
– Уста-а-ал! Перекантуюсь с вами пару-тройку дней на природе! Витька – друг, мне с ним никогда не скучно. Будешь?! – он протянул флягу.
– Что это?
– Коньячный спирт! Вторая перегонка, семьдесят «оборотов»!
– Чё, неразбавленный?
– Его разбавлять – всё равно что в чай ссать! Там дубильные вещества. Рот полоскать раз в день – никакой парадонтит тебя в жизнь не догонит!
Я немного влил из фляги под язык, погонял жидкость языком от щеки к щеке. Обожгло так, что тут же выплюнул.
– Первый раз пробуешь?! – Я кивнул Драбкину, часто, по-собачьи дыша открытым ртом. – На, запей! – Сашка пододвинул ко мне канистру с водой.
Тем временем «зилок» съехал с шоссе и, козля задними мостами, понёсся по пылящему сухому просёлку. Драбкин привстал на колени, замолотил кулаком по кабине. Машина приняла вправо и остановилась.
– Чего там? – высунулся из кабины Лось.
– Поссать бы, – спокойно предложил Драбкин.
– Понял, не дурак. Привал! Девочки налево, мальчики – на-пра-а-а…во!
Я неуклюже поднялся на ноги, пошатнулся от весёлого спирта, потирая слегка оббитую о пол кузова жопу. До кустов далеко, да и прятаться не от кого, – разве что от каких-то мелких птичек, кучей обсыпавших телеграфные провода. Облегчившийся Лёшка вдруг замер, глядя на птичью стаю.
– Ни хуя себе, сказал я себе…
– Чего, Лёх? – пробасил Лось.
– Ты смотри, как сидят!
– Как-как? Кучно сидят…
– Да не, я не про то! Ты на расположение смотри!..
– Смотрю… И чего?
– Вить, ты музыке учился?
– Нет.
– А-а-а, тогда понятно.
Тут Драбкин пригляделся к птицам и заорал:
– Точняк, Лёха, точняк! Как ты разглядел?!
– Да что вы там нашли, Штирлицы? – Лося начало подъедать любопытство.
– Ну, смотри, если провода представить как нотный стан…
– Какой стан? – переспросил Лось.
– …нотный, ну, то есть нотные линейки, а птиц как значки нот, то получится мелодия.
– Лёх, не томи, – попросил я. Тоже никогда не учился музыке и не знал никаких таких нот.
– Они битловской «Естэдэй»31 сели!
– А-а-а… – протянул Лось. – Бывает. Может, и не такое ещё бывает.
– Ну да, чётко «въезд в тоннель» получился, – прищурился Саня Драбкин.
– Причём тут тоннель? – опять не врубился Лось.
– Да шутка это. Я, когда учился, были у меня знакомые ребята, в кабаке нашей гостиницы «Москва» лабали. Так они слов не знали половины песен. Вот и гнали вместо «естэдэй» – «въезд в тоннель»! – Я заржал.
30
Зрительный пигмент йодопси́н содержится в колбочках сетчатки глаза, обеспечивающих цветовое зрение.