– Ой-ё-ёй… – в ужасе простонал Джинн.
– Да уж, видели, – усмехнулся Берзин. – Там имбибиция стенки.39 Мы с гарантией влетели в ДВС.40 Кровь где?
– Нет. И не привезут. Только одна ампула, и та тухлая. Завтра срок выходит.
– Какая группа?
– Первая, резус-отрицательная.
– Чёрт! Пусть доноров найдут, пусть сдают!..
– Сейчас полночь, Аристарх Андреевич, – у анестезиологини оказался приятный низкий голос, – раньше десяти утра ничего не получим. Пока утро, пока телефонограммы по предприятиям, пока люди дойдут, пока сдадут. Без крови мы, коллеги. Что вы решили?
– А что решать? – бессильно выдохнул Берзин. – Идём на экстирпацию41.
– Пойти можно, – медленно протянула анестезиологиня. – Дойти проблематично. Давления нет. Адреналин у меня почти струёй. На водичке и десяти минут не протянем. Ну что? Будем иногруппную кровь переливать? – и тихо добавила: – Хотя, без толку. Тут и своя группа, – если консервированная, – уже бесполезна.
– У меня!.. – рявкнул я. – Первая резус-отрицательная – у меня!
– Вот орёл! – зрачки Берзина над марлевой маской сверкнули надеждой. – Сифилис есть?
– С утра не было! А надо? – в том же тоне прикололся я.
– Гепатит?
– Только в учебнике.
– Наташа, мойся!
– Уже! – проорала Натала-Тала из предоперационной.
* * *
Я лежал на жёсткой каталке. Вспотевшему затылку холодно и больно. Надо мной стояли трое в масках – Берзин, Талова, анестезиологиня.
– Чистый, чистый лежу я в наплывах рассветных, перед самым рождением нового дня… Три сестры, три судьи, три жены милосердных открывают последний кредит для меня… – как безногий инвалид в электричке, заокуджавил Джинни. Это было очень забавно, и я рассмеялся.
– Вот что. Смотри, – упёрся в меня взглядом нависший сверху Берзин. – У бабы ситуация швах. Одной ногой уже там…
– У Харона? – нагло перебил я.
– Именно. Вторую ногу задрала, осталось наступить. Стандартными твоими законными тремястами пятьюдесятью кубиками цельной не обойдёмся. Считай, при такой кровопотере, – слону дробина. Нужно больше. Давай с тобой договоримся так. Если сможешь, – если не испугаешься, – очень быстро сто пятьдесят. Это восемь шприцов, не шутки. Будет плохо. Потом пауза, и до пятисот, медленно; это легче – но всё равно без восполнения. Совсем без восполнения. Только на твоём собственном объёме. Сам понимаешь, не шутки. Ну а после полулитра сразу начинаем тебя доливать. Одной глюкозой с физраствором, никаких заменителей, и никаких, боже упаси, декстранов42. Если будет нужно, вдобавок отдашь ещё сто пятьдесят, уже после доливания. Какие мысли?
– А никаких. Другого выхода нет, правильно?
– Нет, – подтвердила Натала-Тала.
– Тогда вперёд, вампиры, что время теряем… – глупо осклабился я. – Подключичку поставьте для скорости.
– Может, тебе сразу бедренные воткнуть с обеих сторон, гонщик?! – рассмеялся Берзин.
Оба локтевых сгиба были заняты иглами с трубками инфузионных систем. Не повернуться, не пошевелиться. В поле зрения остался лишь потолок. В левом дальнем углу, ближе к окну, расплылось неправильной формы грязное пятно. Крыша протекает. А у меня сейчас крыша, похоже, съедет. За пределами зрения звякали шприцами о столик и приглушённо разговаривали.
– Так, – ну, это анестезиологиня, – первые пять шприцов прогнали цитратную43, не тромбанула, слава богу.
– А теперь сколько? – спросил я после длиной паузы.
– Уже двести, – доложила анестезиологиня. – В ушах шумит?
– Со стакана в ушах не шумит! А должно?
– Ты юморун. Вообще-то, может.
– Не-е, не шумит. Только дышать странно – будто пощипывает. Не в трахее, а вообще, по коже под нижней челюстью, по шее вниз. По всей воротниковой зоне.
– Это нормально. Сейчас маску дам.
– Зачем?
– Для успокоения совести. Кислород. Будешь?
Я пожал плечами. На меня наделась маска, будто откуда-то свалился осьминог и сидел теперь на моей пылающей морде. Маска благоухала резиной и чем-то острым. В голове загудело, как от шампанского с коньяком.
– Шумит, – промычал я в маску.
– Потерпи, – попросила анестезиологиня, – скоро уберу.
– Голова… голова едет, – сказал я, освободившись от осьминога.
– Не бойся, ты лежишь, уже не упадёшь, – ласково ответила анестезиологиня и погладила меня по лбу. Её рука была горячая и приятная.
– Сколько?
– Четыреста. Мы теперь медленно.
– Знаю, – сказал я. – Она как?
– Она стабильна, – изрёк с небес ангел голосом Берзина. – Мы работаем.
– Давление восемьдесят на сорок, – прозвучала анестезиологиня. – И порозовела девулечка.
39
Пропитывание стенки органа, в данном случае, матки, кровью в результате массивного внутреннего кровотечения.
40
ДВС-синдром (диссемини́рованное внутрисосудистое свёртывание) – процесс, характеризующийся образованием тромбов в сочетании с несвёртываемостью крови, приводящий ко множественным массивным кровоизлияниям.
42
Растворы декстрана с хлоридом натрия, глюкозой или маннитолом являются полифункциональными плазмозамещающими растворами.
43
Цитратная кровь – кровь, в которую для предохранения её от свертывания введён лимоннокислый натрий.