Смертельно бледный, Теодоро стоял между двумя перепуганными монферратскими синьорами, не в силах произнести ни слова в ответ.
Фачино смерил регента взглядом с головы до пят, и его губы презрительно искривились.
— Я никогда не поверил бы, что вы могли пойти на такую подлость, не убедись я в этом собственными глазами. — Он подал документы обратно Беллариону. — Верни ему эту писанину, и пошли отсюда. Меня воротит от этого слизняка!
Он повернулся и заковылял к двери. Белларион, однако, задержался, чтобы разорвать пергамент на мелкие кусочки, и швырнуть их на пол. Но когда они со Штоффелем были уже в дверях, маркиз Теодоро, обретший наконец способность говорить, выпалил ему вслед:
— Эй ты, ловкач! Сколько тебе удалось выклянчить у Фачино за твою измену?
— Ничего, синьор, — помедлил на пороге Белларион. — Я поставил только одно условие: как только будут улажены дела в Милане, он приложит все усилия, чтобы маркиз Джанджакомо, недавно отметивший свое совершеннолетие, без помех взошел на узурпированный вами престол.
— Негодяй, какое тебе дело до Джанджакомо?! — изумленно воскликнул Теодоро.
— Он нужен мне, иначе я не стал бы столько хлопотать, чтобы заполучить его в заложники. Мне это обошлось недешево.
— Ты хлопотал за него? Ты? Но кто тебе заплатил?
Белларион вздохнул и устало взглянул на него.
— Вы, наверное, принимаете меня за торговца, — напоследок заметил Белларион, — а на самом деле я никчемное и бесполезное создание — странствующий рыцарь.
Глава III. ВОЗВРАЩЕНИЕ ФАЧИНО
Этим же утром многочисленный отряд всадников выехал из Генуи и направился вверх по долине реки Скривии в сторону Нови, где был разбит лагерь войска Фачино. В центре этого отряда, в запряженной мулами повозке, ехал сам Фачино, погруженный в невеселые думы о человеческой неблагодарности и подлости. Возможно, спрашивал он себя, честолюбивая Беатриче справедливо укоряла его в том, что он куда больше занимался делами других людей — готовых тут же отплатить ему черной неблагодарностью, — чем своими собственными.
Из Нови Фачино отправил Карманьолу с сильным эскортом в Касале с поручением забрать оттуда графиню и привезти ее в Алессандрию — ему не хотелось, чтобы маркиз Теодоро превратил ее в заложницу и попытался выторговать в обмен на ее возвращение Джанджакомо, который все еще находился вместе с Фачино.
Через три дня после выступления из Нови армия Фачино достигла Виджевано и там остановилась. Причиной тому было тщеславие Фачино: ему хотелось въехать в Милан во главе своей конницы, а подагра все еще не позволяла ему садиться в седло.
Прошла неделя, и стараниями генуэзского врача Момбелли, прославившегося лечением этой болезни, состояние Фачино значительно улучшилось, так что только увещевания врача удерживали кондотьера в бездействии. Но за это время многие горожане сами явились к нему на поклон, и первым из них оказался неугомонный Пустерла Венегоно, предложивший Фачино немедленно вздернуть Джанмарию и самому стать герцогом Миланским. Он обещал ему поддержку всех гибеллинов, но Фачино равнодушно выслушал его и не ответил ему ни «да», ни «нет». И наконец, в Виджевано прибыл герцог собственной персоной в сопровождении своего злого гения Антонио делла Торре, закадычного дружка Лонате, и ничтожного эскорта в сотню всадников, которых возглавлял капитан Бертино Мантегацца. Фачино принял их в доме местного префекта.
— Ваше высочество оказали мне честь, не усомнившись в моей верности, — сказал Фачино, склоняясь к унизанной кольцами руке герцога.
— Верности! — хмыкнул герцог. — Разве верность подтолкнула вас повернуть против меня оружие?
— Синьор герцог заблуждается. Я никогда не вооружался против него. Я веду войну только против врагов его высочества и не преследую иных целей, кроме восстановления в стране мира.
— Неплохие слова из уст взбунтовавшегося предателя! — усмехнулся герцог и плюхнулся в кресло.
— Если бы ваше высочество считали так на самом деле, вы вряд ли осмелились бы появиться здесь.
— Кто? Я? Черт побери, вы забываетесь, синьор! Я — герцог Миланский.
— Я постараюсь не забывать об этом, ваше высочество, — сказал Фачино, и нотки гнева, прозвучавшие в его голосе, заставили делла Торре предостерегающе дернуть герцога за рукав.
Джанмария верно интерпретировал поданный ему знак и решил сменить тему их беседы, но никак не тон, которым разговаривал с Фачино.