Ему на секунду показалось, что произошло чудо и Бог, услышав его молитвы, сверхъестественным образом отпер эту дверь, за которой он сразу же решил отсидеться до наступления ночи, а быть может, и до утра. Он закрыл дверь, старательно запер ее, сел рядом и стал ждать. Скоро послышались шаги и запыхавшиеся голоса его преследователей. Белларион улыбнулся: им ни за что не догадаться, где он. Но шаги дошли до двери и неожиданно остановились, и вместе с ними замерло сердце в груди Беллариона.
— Он был здесь, — проговорил грубый голос. — Взгляните, как притоптана трава.
— Мы и так знаем это, — услышал Белларион недовольную реплику одного из его спутников. — Чего мешкать? Пока мы тут прохлаждаемся, он успеет удрать.
— Заткнись, болван! — вновь оборвал его все тот же грубый голос. — В этом месте его следы обрываются. Ну-ка! Посмотри сам и не спорь со мной. Вот он где! — с этими словами тяжелый удар потряс дверь и заставил спрятавшегося за ней Беллариона вскочить на ноги, словно его ужалили.
— Но эта дверь всегда бывает заперта, и навряд ли он сумел перемахнуть через стену.
— Он точно здесь, я уверен. Двое — охранять вход, чтобы он не выскочил обратно, остальные — за мной, во дворец! — повелительно произнес голос, и Белларион услышал быстро удаляющиеся шаги, а затем приглушенные голоса людей, оставленных сторожить его.
Белларион подумал, что ему остается надеяться только на Божью помощь.
Глава IV. УБЕЖИЩЕ
Территория, на которой оказался Белларион, была весьма обширной, и он решил, что тут наверняка найдется место, где можно отсидеться, пока не закончится облава.
Он направился к узкому проходу среди густо разросшихся санталовых деревьев и там замер, пораженный неземным видом, как ему показалось в первый момент, райской красоты. Прямо перед ним расстилалась изумрудно-зеленая лужайка, где прохаживались два павлина, а за ней искрилась гладь миниатюрного озера, в центре которого как бы плыл по поверхности воды беломраморный павильон с резными колоннами и гладким куполом, наводящий на мысль о древнеримских языческих храмах, и к нему был переброшен мраморный арочный мостик с перилами, увитыми ярко-красными, словно огненными, цветами герани.
Далее поверхность лужайки понижалась двумя террасами, и ручей, вытекавший из озерца, образовывал настоящий каскад водопадов, переливаясь через устроенные из огромных гранитных валунов водоразделы в гранитные резервуары, возле которых росли виноградные кусты, отягощенные в эту пору созревшими плодами. В самом низу находилась еще одна лужайка, обрамленная с трех сторон стеной высоких тисовых деревьев, подстриженных самым фантастическим образом, так, что их верхушки напоминали крепостные бойницы; на этой лужайке прогуливались мужчины и женщины, чьи великолепные одежды расцветкой соперничали с опереньем павлинов, и в неподвижном теплом воздухе далеко разносилось треньканье лютни, которую лениво пощипывал один из них. А чуть дальше взору открывалась еще одна неглубокая терраса, на которой возвышался огромный красный дом — полудворец, полукрепость, с массивными круглыми зубчатыми башнями по углам.
Белларион не отрываясь пожирал глазами представший перед ним великолепный пейзаж, как вдруг у него за спиной послышались легкие шаги. От неожиданности у него перехватило дыхание, и он резко обернулся и увидел перед собой молодую женщину. Несколько секунд они стояли, молча глядя друг на друга, и это видение навсегда запечатлелось в памяти Беллариона. Она была среднего роста; сапфирово-голубое платье, расшитое золотом от шеи до талии, плотно облегало ее стройную фигуру, ее каштановые, с золотым отливом волосы были чуть более темного оттенка, чем золотые нити украшенной драгоценностями сетки, которая обхватывала их; у нее было маленькое лицо, овальное, правильной формы, подобное которому Белларион видел раньше только на алтарных фресках; чуть удлиненный нос, придававший ей несколько вызывающее выражение, и огромные карие, широко посаженные глаза, задумчивые и проницательные, но сейчас они вопросительно и одновременно повелительно смотрели на Беллариона, словно требуя от него правдивого ответа.