— Я не стану слушать того, кто только что признался во лжи и в убийстве.
— Увы, все это я совершил, служа неблагодарной синьоре. Но слушайте же. — И он вкратце рассказал ей о том, что произошло в ту ночь в доме Барбареско.
— И вы хотите, чтобы я поверила вам? — с явной насмешкой в голосе произнесла она, когда он закончил. — Эта история только лишний раз свидетельствует не в вашу пользу. Кем бы ни был граф, но он пришел спасти вас от неминуемой гибели, а вы вместо благодарности зарезали его.
Белларион в отчаянии заломил руки.
— О, почему же вы всегда делаете столь поспешные выводы? Ну хорошо, считайте меня кем угодно, но вы должны согласиться со мной хотя бы в том, что я действовал не ради собственной выгоды. Судите лучше по результатам. Я убил графа Спиньо ради вашей же безопасности. Будь у меня другие цели, неужели я промолчал бы о них на суде?
— Слова проходимца оказалось бы недостаточно, чтобы обвинить людей нашего положения.
— Но ведь для того, чтобы обвинителем не стал Спиньо, мне и пришлось убить его. Неужели это не понятно?
— Мне понятно другое: вы убили Спиньо только потому, что он раскусил ваш предательский замысел. И ответьте мне еще на один вопрос: вы уверяли меня, что для ушей маркиза Теодоро назвались сыном Фачино Кане, однако в действительности не являлись им. Вы и сейчас утверждаете это?
— Нет, вовсе нет, — чуть менее уверенно ответил он.
— Быть может, и самого синьора Фачино вам удалось ввести в заблуждение?
Не дожидаясь ответа на свою издевку, она нанесла главный удар:
— Что ж, с вашими-то способностями симулировать в такое вполне верится. Особенно если вспомнить фарс с воскрешением из мертвых, когда вы сделали все возможное, Чтобы вас сочли погибшим у Траво и прославили как героя.
— О какой позор! — негодующе воскликнул он.
— Разве ваша хитрость не вознаграждена рыцарским званием? Интересно будет посмотреть на вас завтра, на арене, где вам предстоит доказать, что вы достойны его.
С этими словами она удалилась, оставив его зализывать раны, которым не скоро предстояло зажить. И когда графиня Беатриче, прохаживаясь по залу под руку со своим мужем, остановилась возле него, от ее наблюдательного взгляда не укрылась произошедшая в Белларионе перемена.
— Ты что-то побледнел, Белларион, — злорадно заметила она, намекая на его продолжительную беседу с принцессой.
— В самом деле, синьора, я себя неважно чувствую.
— Ты, случайно, не заболел? — заботливо спросил Фачино.
— Пустяки, — ответил Белларион, проводя рукой по лбу. — Думаю, сказывается недавнее переутомление.
— Тебе следует пойти лечь в постель, мой мальчик. — Я как раз и подумываю об этом.
Он позволил Фачино убедить себя в необходимости беречь свое здоровье и незаметно ушел с банкета. Однако его отсутствие за столом привлекло всеобщее внимание, и на другое утро никто не удивился, когда стало известно, что внезапный приступ лихорадки не позволит ему принять участие в рыцарском турнире в замке Порто-Джовия.
Глава XI. ОСАДА АЛЕССАНДРИИ
Планам Габриэлло Марии Висконти восстановить влияние гибеллинов в Милане не суждено было сбыться, и причиной, за которую ухватился герцогский совет, чтобы отвергнуть их, оказалось требование маркиза Теодоро помочь вернуть Монферрато Геную.
— И тем самым навлечь на себя гнев французского короля! — презрительно рассмеялся делла Торре и принялся настолько ловко развивать этот аргумент, что даже Фачино не заподозрил его в неискренности.
— Возможно, удастся склонить Монферрато к союзу уступкой Верчелли, — предположил Габриэлло.
Но делла Торре был категорически против такого союза.
— Уступить Верчелли! Мы и так лишились уже слишком многого. Не пора ли искать союзников, которые помогут Милану вернуть кое-что из утраченных владений?
— И где же вы найдете таких союзников? — поинтересовался Фачино.
Делла Торре колебался с ответом. Он отдавал себе отчет, что если Фачино станет известно о вынашиваемом им замысле союза с Малатестой, тот непременно приложит все усилия, чтобы разрушить его.
— Я не знаю, — наконец сказал он, опустив взгляд. — Но я заявляю, что запрошенная маркизом Теодоро цена слишком высока, чтобы иметь с ним дело.