Вокруг неистово кричали зрители, но я не обращала на них внимания. Всё выступление я не отрывала глаз от него, так уверенно и по-хозяйски двигающегося по сцене, так, словно это его и только его территория, и чувствовала, как моё сердце плавится от нежности, растекаясь тягучим сладким сиропом в груди.
Когда они закончили, зал взорвался аплодисментами — настоящими, не вынужденными аплодисментами. Я стояла вместе со всеми и изо всех сил терзала свои ладони, сверля его глазами и беззвучно умоляя: «Посмотри, посмотри на меня! Я здесь!»
Но, конечно же, он меня не заметил. На его бесконечно счастливом лице сияла такая искренняя, такая широкая улыбка, какой я ни разу ещё не видела.
Только на сцене я живу, понимаешь?
Да, теперь я его понимала. Пожалуй, ради такого действительно стоило бросить школу.
— Блин, это было офигенно! — ворвался в мои мысли вопль Лу. Она изо всех сил хлопала в ладоши, восторженно глядя на ребят.
— Они просто обязаны записать студийную версию!
Наконец, судьи прервали всеобщий гомон и принялись быстро — быстро комментировать выступление.
— Что, что они говорят? — дергала я за руку Луизу. Она, не отрывая взгляд от сцены, принялась скороговоркой пересказывать мне происходящее.
Наконец, зрители взорвались очередной порцией аплодисментов, под которую улыбающиеся ребята, помахав нам руками, быстро двинулись прочь со сцены.
— Taglia! Grazie a tutti! [22]— раздался громовой голос режиссёра.
Не говоря ни слова, я рванула с места.
— Стой, Кэт! — раздался крик Луизы где — то позади. — Куда ты?
Но я уже неслась вперёд, огибая сидящих и стоящих людей. Сердце колотилось как бешеное, глазами я следила за тем, как Дамиано и его группа, спрыгнув со сцены, скрылись где — то справа. Я решительно двинулась в ту же сторону, но внезапно откуда — то сзади раздалось:
— Mi scusi, signorina, non può entrare[23].
Меня мягко остановила меня чья-то рука. Я обернулась и увидела высокого мужчину в форме. Охранник. Он возвышался надо мной как одинокая гора.
Запинаясь, умоляющим голосом я прошептала:
— Sì, ma devo vedere un ragazzo… Per favore…[24]
Он невозмутимо посмотрел на меня сверху вниз, все еще сжимая мою руку.
— Mi dispiace. Non può aiutare niente [25].
Я в отчаянии посмотрела туда, где скрылся Дамиано, чувствуя, как в глазах закипают злые слезы. И что, все это зря?! Я даже не увижу его?
Перед моими глазами промелькнула его сегодняшняя улыбка, счастливое лицо и сияющие глаза. Наверное, они с ребятами сейчас отмечают успешное выступление, может, быть выпивают… И тут меня осенило.
— Dove posso fumare qui? [26]
Охранник в недоумении уставился на меня. Видимо, столь резкая перемена в моих приоритетах его порядком озадачила.
— Fumare? Attraverso l’uscita principale e a sinistra [27].
— Grazie! — выкрикнула я и, развернувшись, побежала в противоположную сторону.
Пронесшись через весь зал, я, ловко лавируя между людьми, помчалась к главному выходу. Обогнув охранников, я вылетела на улицу и, чувствуя, как колотится сердце, свернула влево. Примерно через две минуты я оказалась в небольшом закутке, слабо освещенном тусклым фонарём над темной дверью (судя по всему, служебным входом). У двери стояли трое парней с сигаретами в руках, тихо переговаривающихся между собой.
Он стоял посередине, в том же аляповатом золотистом пиджаке и серебристых брюках, но уже без шляпы. Его длинные волосы были слегка влажными на вид, и подводка под глазами слегка размазалась. Он расслабленно прислонился к стене и с улыбкой отвечал что — то на реплики своих собеседников.
Я подошла ещё ближе и они, наконец, заметили меня. Разговоры тут же прекратились и повисла тишина.
— Кэт? — наконец, отмер Дамиано. — Что ты тут делаешь?
При звуке его голоса сердце пропустило один удар. Я нашла в себе силы улыбнуться:
— Привет. Да я, вот, это… Ну…
—Ты… ты была на нашем выступлении, да? — догадался он.
Раздался смешок. Я чуть было не забыла о двух других парнях, стоящих неподалёку. Их явно забавляло происходящее.
— Bene andiamo, ragazzi [28]. Ciao! — ухмыльнулся один из них и, развязно подмигнув мне, вместе с товарищем открыл дверь служебного входа и скрылся внутри.
Дамиано проводил парней глазами и потом перевёл слегка смущенный взгляд обратно на меня. Снова повисла неловкая пауза.
— Ну… — немного неуверенно начал он. — Так ты правда была на нашем выступлении?
— Да…
Он заметно оживился.
— И как тебе?
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Это было обалденно…
Его глаза радостно вспыхнули и широкая улыбка озарила лицо.
— Правда? Нет, правда? Тебе понравилось?
— Конечно, понравилось! И не только мне. Ты же слышал судей.
Он раздражённо повёл рукой.
— Судьи… Сегодня они говорят одно, завтра другое.
— Но ты ведь и зал слышал. И видел реакцию зрителей. И, поверь мне, они это делали не по принуждению.
Шоколад в его глазах весело блеснул.
— Да… Я все видел и слышал.
— Жалко, меня ты не увидел, — ляпнула я и тут же покраснела.
Он внимательно посмотрел на меня и после небольшой паузы медленно произнёс:
— Почему ты передумала? Ты ведь не хотела идти?
Я промолчала, боясь произнести вслух то, о чем думала все эти дни, когда ждала его в баре, когда искала его взглядом во дворе своего дома… Невысказанные слова застряли где — то в горле, мешая дышать.
— Почему? — повторил он чуть тише, делая шаг навстречу ко мне. Его глаза гипнотизировали меня, заставляя ноги подгибаться. Я неосознанно отступила к стене, понимая, что он загнал меня в угол. Выбора не было. Можно было только попытаться выразить свои мысли не так пафосно.
— Perché [29], Сatarina? — В его исполнении эта простая фраза на итальянском прозвучала настолько соблазнительно, что у меня подогнулись колени. Он подошёл совсем близко, так, что я утонула в смеси ароматов цитруса и сигаретного дыма.
— Perché mi sei mancato, Dami…[30] — на выдохе произнесла я. Я ждала, что он наклонится ещё чуть ниже и…
Вместо этого он резко отодвинулся от меня и усмехнулся уже по — английски:
— Неплохо… Делаешь успехи.
— Ты… Ты… — от возмущения у меня не хватало слов. — Stronzo![31]
— Lo so [32], — ухмыльнулся он. — Как не стыдно, Кэт! И где ты только такого набралась.
— У нас в баре, — огрызнулась я, желая провалиться сквозь землю от стыда. Наглый малолетка! И я тоже хороша, совсем потекла, о чем я вообще думала?
— Ладно, без шуток, мне правда было некогда, извини. Репетиции и все такое, понимаешь? До финала осталось совсем немного и…
— Понимаю. Я пыталась написать тебе в инстаграме, но у тебя профиль какой — то странный…
— Видимо, не там искала, — хмыкнул он.
— В смысле? Набрала в поиске «Дамиано»…
— Я по-другому записан. Дай свой телефон.
— Зачем? — подозрительно поинтересовалась я.
— Я покажу, как искать.
Поколебавшись секунду, я достала из кармана смартфон, разблокировала экран и вручила ему. Он пригляделся к заставке.
— Это Генри Кавилл? Серьёзно?
— Открывай уже инстаграм и не беси меня!
Ухмыляясь, он зашёл в мой профиль.
— А ты у нас… katygeier? Это что?
— Это моя фамилия, тупень. Гейер.
— Немецкая?
— Еврейская. Может, уже сделаешь что нужно и отдашь мне мой телефон?