— Что ж, бывают и такие несчастные случаи, — заметил Чарли.
— Действительно бывают. И никто не обвинял бедную жену. Это не наш случай. И мы не изучали биографию вдовы. Холл не позаботился специально застраховать себя, и все, что она получила, — это сорок тысяч, оставшиеся на его счету в банке. Я рассказал тебе о Холле только для того, чтобы показать, каким осторожным надо быть даже с ломтиком хлеба.
Чарли пытался оставаться равнодушным.
— Ты не близорукий человек, но периодически страдаешь от болей в желудке. Пожалуйста, не заводись снова, — поспешил предупредить его Бен. — Я хочу лишь сказать, что очень много мужчин оказалось в ловушке из-за своих слабостей — кто-то из-за близорукости, кто-то из-за любви к рыбе, а кто-то из-за того, что напился пива допьяна. И все это было безукоризненно спланировано. Сердечная недостаточность, предупреждение врача, подходящие подарки на день рождения, отвращение к рыбе, страсть к прогулкам при луне и под парусом.
— Так вот кто внушил Мейерсу подозрение! Ты?
— Я хотел иметь здесь своего сообщника не только для того, чтобы наблюдать за событиями, но и следить за тем, чтобы ни в твою пищу, ни в твое лекарство ничего не было подсыпано. Если бы ты скончался на прошлой неделе, доктору и в голову не пришло заподозрить отравление.
— При чем здесь отравление? Ты прекрасно знаешь, что у меня больной желудок.
— Подобный приступ может быть вызван специально.
— Ерунда.
— Имеется целый ряд лекарственных средств, которые могут быть для этого использованы. Например, дигиталис…
— Я принимал простой бромид. — Чарли брезгливо поморщился. — Я больше не хочу слушать твои грязные инсинуации. Доктор сделал анализы, так ведь? И что они показали? Ты же знаешь не хуже меня, что у меня был приступ острой диспепсии, и ничего больше.
— Я был здесь, когда ты сказал об этом своей жене, — напомнил ему Бен. — Возможно, ты помнишь, что тогда же я впервые упомянул имя Кина Баррета. Я сделал это умышленно. Хотел, чтобы она знала: не так все просто и безопасно для нее, как она думает.
— Проклятье на твою голову! — закричал Чарли срывающимся голосом. — Какое право ты имеешь говорить о ней в таком тоне?
— Ей было выгодно, чтобы сделали анализы и результаты были бы отрицательными. Следующий приступ показался бы вполне естественным. А если бы исход его был фатальным, она обвинила бы бедного старика Мейерса в ошибочном диагнозе и неправильном лечении.
— У тебя нет никаких доказательств.
— А ты не заметил, как она вела себя, когда впервые почувствовала запах твоих рождественских сигар?
— А что там надо было замечать?
— Запахи имеют силу стимулировать память. Маккелви курил те же сигары. Их специально изготовили на Кубе для членов его клуба. На запах обычного сигарного дыма она бы так резко не реагировала.
— Благодарю за этот твой предусмотрительно подготовленный рождественский подарок, — сказал Чарли.
— А ты знаешь, что никакого Рауля Кошрэна в Новом Орлеане не существовало? — Бен ждал ответа Чарли, но тот сделал вид, что не слышал. — Никто из художников не знает этого имени, никто из домовладельцев в округе Фрэнч-Квотер и никто в магазинах, продающих товар для художников.
— Они жили, ни с кем не общаясь, в дешевой квартире. Наверное, платили наличными. У них вообще было очень мало знакомых.
— А что скажешь о вечеринках, которые они устраивали, когда могли себе позволить купить цыпленка и бутылку кларета? А как насчет друзей, настаивающих на продаже его картин с аукциона, чтобы никто не смог обмануть бедную вдову?