Раздался телефонный звонок. Чарли подхватил Беллилию на руки и понес к лестнице.
При виде их Мэри вытаращила глаза от изумления. А телефон продолжал звонить.
— Сними трубку, Мэри, спроси, что нужно, и скажи, что я пока не могу подойти.
Чарли внес Беллилию в спальню. Когда он положил ее на кровать, она его не отпустила, вцепившись в плечи дрожащими руками. Ему пришлось бороться, чтобы освободить себя, и в этой борьбе он увидел на безымянном пальце ее левой руки гранатовое кольцо. Он с болью вспомнил, как обрадовался, обнаружив эту прелесть в антикварном магазине.
— Отпусти меня! — потребовал он.
— Не будь таким жестоким со мной, Чарли, — взмолилась она. — Почему ты больше не зовешь меня Белли? Уже давно не зовешь. Ты разлюбил меня?
Ее бесстыдство его потрясло. Он перестал бороться и сел на край постели, позволив ей прижаться к себе. Руки, ухватившиеся за рукава его пальто, больше не выглядели пухленькими и соблазнительными. Нежные складочки исчезли, а вместо них проступили синие вены, бегущие от запястий к пальцам.
Набравшись смелости, Беллилия попыталась ему улыбнуться:
— Ты ведь не позволишь им забрать меня? Не позволишь? Я, между прочим, твоя жена, и я больна. Твоя жена очень больна. Я никогда не говорила тебе, дорогой, как я больна. Мое сердце… Я могу умереть в любой момент. Мне вообще нельзя волноваться. — Ее руки еще крепче вцепились в суконный макинтош. — Я никогда не говорила о своей болезни, Чарли, потому что не хотела причинять тебе беспокойство. — Эти слова она произнесла в светской манере и одновременно с вызовом: со сладостью и с горечью.
Чарли мягким движением высвободился из ее рук. Беллилия послушно подчинилась, демонстрируя тем самым, что считает его выше себя: своим лордом, своим хозяином. Он мужчина, он сильный, а она женщина, существо слабое. Его сила возлагает на него ответственность за нее — ее жизнь в его руках.
Он поднялся.
— Куда ты? — требовательно спросила Беллилия.
Чарли ничего не говорил, пока не подошел к двери. Взявшись за ручку двери, он обернулся и сказал:
— Я хочу, чтобы ты оставалась здесь. Полежи и отдохни.
— Я покончу с собой, если ты позволишь им увезти меня. — Не дождавшись ответа, она добавила: — Я убью себя, и виноват в этом будешь ты. — Она громко захохотала, потому что поняла — все ее планы рухнули.
Чарли не выразил никаких эмоций. Он закрыл за собой дверь, запер ее на ключ и положил ключ в карман. Угроза совершить самоубийство трогала его не больше, чем мольбы и хитрые уловки. Он верил, что, оставшись наедине, сможет найти решение и бесстрастно обдумать ситуацию. Но в голове стоял туман. Он совершенно отчетливо чувствовал, что голова заполнена густым серым туманом.
Мэри вышла из гостиной со шваброй в одной руке и щеткой для чистки ковров в другой.
— Звонила мисс Эллен Уокер. Она сказала, что ей надо во второй половине дня встретиться с каким-то джентльменом в Уилтоне и что миссис Хорст пригласила ее на ланч. Она скоро приедет.
Прислонив швабру и щетку к стене, она направилась к лестнице.
— Куда ты идешь, Мэри?
— Спросить миссис Хорст о ланче.
— У миссис Хорст болит голова, не надо ее беспокоить.
— А что мы подадим на ланч?
— Какая разница? — резко ответил он.
У Мэри задрожали губы. Это было так не похоже на мистера Хорста. Она уловила что-то странное и в нем, и в атмосфере дома.
— Чем я могу помочь миссис Хорст?
Он не ответил и с раздражением подумал, с какой стати в этот трагически-неопределенный момент его жизни ему надо еще терпеть всякие глупости Мэри, но уже через секунду успокоился и отругал себя за то, что излил злость на невинную девушку-служанку, которая не может защитить себя.
— Прости, — извинился он. — Я думал о другом, Мэри. Дай миссис Хорст возможность спокойно полежать, а насчет ланча — делай так, как сочтешь нужным. Мы с миссис Хорст не слишком голодны.
— Но приедет мисс Уокер.
— Конечно. — Он наклонил голову. — Меня устроит все, что ты сделаешь, Мэри.
Закончив разговор, Чарли пошел в гостиную и опустился в кресло как был — в макинтоше и сдвинутой на затылок котиковой шапке. Он долго сидел, не меняя положения, на самом краю кресла, расставив ноги и опустив руки. В холле тикали часы, Мэри что-то напевала, вытирая пыль с мебели, а по расчищенной дороге уже шуршали колеса проезжавших мимо грузовых и легковых автомобилей.
Чарли погрузился в мысли о себе и своей жене, об их браке и о том, как они могли бы жить, если бы скрылись от Баррета. Он уже больше не думал ни о том, что произошло, ни о своих душевных муках, ни об униженной гордости. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы поймать свою жену за подготовкой нового преступления. Ради своего спасения она пыталась убить двух мужчин. У нее был разум ребенка, и ее понятия о смысле жизни ограничивались ее собственными потребностями и желаниями. Поскольку ей вновь угрожала опасность, она снова и снова будет искать способы ее предотвратить привычным для нее способом.