В этой обстановке завоеванной свободы в Неаполитанском королевстве необходимо было навести порядок. Прежде всего нужно было предоставить новому правительству резиденцию: отвести какое-то здание, где мог бы собираться парламент. Неизвестно, почему король или кто-то за него выбрал для этого именно Колледж Сан-Себастиано, половину которого и заняла канцелярия национального парламента. Разумеется, учащиеся были переведены в ту часть здания, что выходила на площадь Меркателло.
Надо полагать, что размеренная жизнь Музыкального колледжа была грубо нарушена, потому что, если бунтарский дух взбудоражил учащихся, то победа революции привела их в состояние крайнего возбуждения. И если к этому добавить, что в самом Колледже они постоянно общались с людьми из обслуживающего персонала, среди которых, несомненно, было немало карбонариев, то нетрудно понять, почему Беллини и Флоримо примкнули к ним. «И тогда, — продолжает Флоримо, — в какой-то мере по совету друзей, а также поддавшись общему увлечению, мы записались в так называемую венту карбонариев».
Легкомыслие это объяснялось прежде всего любовью к приключениям. Но Беллини был к тому же особенно сильно увлечен революционными идеями, так как связывал их с судьбой своей далекой Сицилии, своего народа, который тоже поднялся на борьбу.
Однако нельзя утверждать, что увлечение политикой оторвало Беллини от занятий гармонией, которые он какое-то время еще продолжал в классе маэстро Фурно, находясь под умелым и заботливым присмотром Карло Конти. Но в начале 1821 года он уже перешел в класс Джакомо Тритто.
Словно огромное окно распахнулось перед молодым человеком не только потому, что он далеко продвинулся в своих занятиях, которые постепенно вели его к «идеальному сочинительству», а также оттого, что его прежний наставник Фурно был слишком традиционен в своих воззрениях на музыкальное искусство.
Под руководством Тритто Беллини начал заниматься контрапунктом и собирался перейти к сочинению музыки, но очень скоро понял, что его новый педагог оказался не таким, какого ему хотелось бы иметь. «При всей глубине эрудиции маэстро мало отвечал мелодическим устремлениям молодого человека, — утверждал Флоримо, который тоже был учеником Тритто, и, продолжая разговор об учителе, добавлял: — Он сочинял очень хорошую музыку для театра, хотя и не всегда был наделен счастливым вдохновением. Его сочинения написаны старательно, по-школьному отработаны, но редко поднимаются до высот фантазии. Они заурядны, в них видны лишь удачные комбинации, а не вкус и изысканность мелодии…» Эти слова лучше любой иллюстрации объясняют, почему Беллини оставался в классе Тритто всего один год.
Пребывание австрийских войск в Катании до конца 1821 года означало для Королевства Обеих Сицилий конец «новолуния конституционной свободы», которое заставило потерять голову Беллини и Флоримо. Новый парламент, собравшийся в Неаполе 1 октября 1820 года, в который раз выслушал клятвенные заверения короля в верности конституции. А затем монарх, приехав по приглашению Священного Союза в Любляну, примкнул к плану отнюдь не конституционных реформ. Возмущенный Неаполь снова восстал, но его неорганизованное войско не смогло противостоять регулярной австрийской армии, которая в марте 1821 года, чтобы подавить революционное движение, вступила в Неаполь и далее, не встречая никакого сопротивления, оккупировала все Королевство Обеих Сицилий.
«Новолуние свободы» длилось лишь около восьми месяцев. Теперь австрийские войска начали расправами прокладывать дорогу королю, который, узнав, что его подданные либо притихли, либо напуганы, 15 мая 1821 года вернулся в Неаполь еще более полновластным монархом, нежели прежде, в то время как дух соглашательства или страх вынуждали народ падать перед ним ниц. Патриоты, которые особенно скомпрометировали себя, оказались в тюрьмах, венты карбонариев были разогнаны.