Словно повинуясь какому-то наитию свыше, Габриела и Рикардо проскочили через больничный сад, открыли крохотную калитку и оказались в университетском вертограде.
Вдоль липовых аллей стояли статуи, изображающие богов, богинь и героев Древней Греции. Воздух был чист и прозрачен, аллея просматривалась далеко вперед — за одним деревом Габи сразу разглядела фигурку Ванессы в больничном халате.
—Т-с! — Девушка приложила палец к губам и другой рукой указала на белеющую впереди статую Ниобеи, возле которой стоял Левша.
Втроем они подкрались поближе. Левша беседовал со статуей.
— Господи, да что он, утратил рассудок, что ли! — не утерпела Габриела.
— Подожди! — Рикардо сжал ее руку. — Послушаем.
— Ты — мать, Ниобея, — обращаясь к статуе, говорил тем временем Левша, — ты мать, которая потеряла всех своих детей... У меня тоже есть мать, и она несчастна, так же как и ты... Наверное, злые боги позавидовали ее материнскому счастью и хотят так или иначе лишить ее всех ее детей. Ты видела своих детей мертвыми, а моя бедная мама, которая не покладая рук всю жизнь трудилась для нас, видит своих детей несчастными. Все мы несчастны, как будто кто-то проклял ее чрево в ранней юности. У нас едва хватает сил переносить наши страданья...
— Левша, послушай меня, — подала голос Ванесса, но он испуганно отмахнулся.
— Нет-нет, лучше бы и тебе стать статуей, Ванесса. Они не страдают. Они только радуют глаз прохожих. Посмотри на эту мраморную женщину... ее страдание пережило века... Все пройдет, Ванесса, и мы не будем больше страдать...
В это время в дальнем углу сада происходила такая сцена.
—Почему ты, черт возьми, не стреляешь? — перед Бейби, застывшим в кустах сирени, бесшумно возник Аурелио. — Рикардо все время закрывает этого тип собой, — не отрывая глаз от мушки, объяснил Бейби.
— Вот и чудесно! Уложи их на месте! Уложи их обоих!
— Но вы говорили — одного Левшу... — попытался оказать сопротивление Бейби.
— Какая разница, сколько будет брызг крови... ты принесешь славную жертву Ниобее. Ну, целься!
В это мгновение они увидели бегущего по алле Артуро.
—Стреляй! Стреляй! — яростно зашипел Аурелио.
Бейби опустил пистолет.
—Не могу, — простонал он.
После того как Левша был доставлен домой и водворен в своей комнате, Рикардо решил поговорить с Консуэло.
— Послушайте, — начал он, — мне бы хотелось помочь вам...
— Я уже не раз получала от Линаресов такую помощь, которая едва не свела меня в могилу, — угрюмо усмехнулась Консуэло.
— Нет, мама, ты выслушай его, — заступилась за Рикардо Габриела.
— Эта помощь мне ничего не будет стоить... — подняв руки, точно демонстрируя наглядно бескорыстность своих намерений, заявил Рикардо.
— Зато нам она потом обойдется Бог знает во что, — пробормотала Консуэло.
— Мама! — вновь подала голос Габи.
— Хорошо, я вся внимание. — Консуэло сняла фартук и уселась в кресле с видом человека, которым должен сейчас перенести нечто мучительное.
— Левшу надо лечить, — продолжал Рикардо. — Боюсь, он привык к наркотикам...
— Мой сын? — привстала Консуэло. — Ты хочешь казать, что Левша...
— Не знаю, добровольно ли это было или по принуждению, но все указывает на то, что Левша знаком с наркотиками не понаслышке... Его необходимо лечить, уверяю вас, необходимо.
— И конечно, ты хочешь предложить деньги на лечение, — скривившись от отвращения, произнесла Консуэло.
Рикардо замахал руками.
—Нет-нет! Я знаю, вы не возьмете денег! Но при «Тропибелле» есть хорошая клиника. Габи. как сотрудница нашего Дома моделей, имеет право положить туда одного родственника, с тем чтобы его бесплатно лечили. Вы поняли, речь идет не о деньгах. И даже не о помощи с моей стороны. Примите мои слова за дружеский совет и не отмахивайтесь от него.
Консуэло обратила взор на Артуро, застывшего в дверях кухни, как статуя.
—Что скажешь? — спросила она его.
Артуро немного помолчал.
—Не хотелось бы принимать помощи даже в виде совета от Линаресов, но, похоже, выхода нет. Парня надо лечить. Я его еле уложил в постель. Он весь в холодном поту, его трясет. Похоже, он не станет отказываться от лечения.
Вернувшись домой, Аурелио вызвал к себе Игора. Игор вошел, застыл в почтительной позе.
— Даже среди учеников Христа оказался предатель, — произнес Аурелио. Игор невольно вздрогнул: уж не его ли имеет в виду шеф. — А я не Иисус, — тем же ровным, невозмутимым тоном продолжал Аурелио, — я оделяю своих учеников не столько духовными хлебами, сколько звонкой монетой… А она располагает к предательству, как ни странно, в обоих случаях — и в случае щедрости, и в случае скаредности. Я щедр, — при этих словах Аурелио метнул взгляд в сторону Игора, и тот поспешил согласно наклонить голову, — и это не гарантирует меня от Иуды.