— Ну, что будем делать? Пойдем домой? — спросила поскучневшая Сара.
— Нет, я подожду окончания только затем, чтоб во время коктейля сказать Аурелио все, что я о нем думаю!
— Не надо, Рикардо, — испугалась Сара. — Он подумает, что это я тебя против него настроила.
— А я сам, по-твоему, не мог сообразить, что мой дядя меня разорил?
— И все равно, не надо скандала, — умоляла Сара.
— Послушай, ты ведешь себя так, будто вы с Аурелио в сговоре. Почему я не могу сказать подонку, что он — подонок? Ты беспокоишься не обо мне, а о нем.
—Глупости!
Сара, давай наконец поговорим откровенно. Чем тебя держит Аурелио? О каком разоблачении вы тогда вели речь?
— Опять ты за свое? — притворилась обиженной Сара. — Измучил меня своими подозрениями.
— Но, если ты не заодно с Аурелио, тогда, значит, ты его просто боишься. Почему?
— Это не я его боюсь, а он меня должен бояться! — вырвалось у Сары, о чем она тотчас же горько пожалела.
— Так, уже теплее, — тоном сурового следователя произнес Рикардо. — Ну-ка, выкладывай все, что тебе известно.
— Я не знала ничего в точности, — вынуждена была оправдываться Сара. — Только предполагала, что он собирается переманить Габриелу.
— Но он ведь не занимался прежде высокой модой! Как ты могла это предположить, не будучи в курсе его подлых планов?
— Ну... услышала кое-что случайно...
— И вместо того чтоб предупредить собственного мужа, помчалась к Габриеле и настроила ее против меня, толкнув тем самым незаменимого модельера «Тропибеллы» в лапы Аурелио!
— Я только хотела отвадить ее от тебя... — лепетала Сара. — Я вовсе не гнала ее из «Тропибеллы»...
— Ладно, пойдем в зал для коктейля. Демонстрация моделей закончилась.
Все время, пока шел показ моделей, Габриела пребывала словно во сне. Отдаленным краешком сознания она понимала, что собравшиеся принимают коллекцию на ура. Что все эти восторженные аплодисменты, цветы и улыбки адресованы непосредственно ей, Габриеле Грубер. Но радости от такого бесспорного, потрясающего успеха не ощущала.
Когда же последняя манекенщица покинула подиум и сияющий Аурелио потащил Габриелу на заключительный поклон перед публикой, — и вовсе наступило разочарование. Для кого она так выкладывалась, для кого старалась? Для этого чужого человека, приходящегося ей дядей? Вот он сейчас купается в волнах триумфа, а бедный Рикардо... Габи почувствовала, что может расплакаться, и поспешила уйти с подиума. «Предательница! Мелкая душонка! — ругала она себя. — Польстилась на деньги. Забыла, где и у кого набиралась опыта? Ведь до прихода в «Тропибеллу» ты ничего не умела. Одни смутные фантазии бродили в голове. Рикардо, и только он, сделал из тебя настоящего модельера, а ты так жестоко предала его!»
Она больше не могла сдерживать слез и, быстро переодевшись, отправилась домой.
— Где Габи? Ее ждут гости, — волновался Аурелио.
— Она просила передать вам, — шепнула ему Ева, — что хочет отпраздновать это событие в кругу семьи.
Аурелио переменился в лице, но вскоре взял себя в руки и, широко улыбаясь, предстал перед гостями.
А у Габриелы так и не вышло праздника. Дома, за столом, она продолжала то и дело вытирать слезы. Затем прижала к себе малыша и заплакала навзрыд, не желая больше сдерживаться.
У Рикардо хватило сил сдерживать свои эмоции, пока звучали многочисленные здравицы в честь Аурелио и его детища — «Афродиты». Не забывали гости и о Габриеле, весьма сожалея, что она отсутствует на этом грандиозном празднике.
Но вот публика постепенно захмелела и переключила свое внимание с Аурелио на собственные проблемы. Тут и там можно было услышать, как эти деловые люди использовали ситуацию для налаживания нужных контактов и договаривались о возможных сделках.
Рикардо, стараясь выглядеть вежливым, отвел в сторонку Аурелио и прямо спросил, что он замышляет против Габриелы и как собирается ее использовать.
—Ты пьян, племянник, — ответил Аурелио. — Если б ты остался в зале до конца демонстрации, то мог бы воочию увидеть, как я «использовал» Габриелу. Она блистала! Это был ее триумф. Ты ведь не смог обеспечить ей такую возможность. А я всего лишь подкрепил ее талант некоторыми финансами.
—Я теперь уже слишком хорошо тебя знаю, — продолжал Рикардо. — Все, о чем ты сейчас говорил, — то лишь видимая часть айсберга. А что на самом деле ты задумал? — он приблизился к Аурелио на опасное расстояние, и тот, не желая скандала, предложил выйти из зала и поговорить без свидетелей.
— Чего ты добиваешься? — спросил Аурелио, когда они вышли. — Хочешь знать всю правду? Изволь! Ты — банкрот, племянничек. Твоя «Тропибелла» без Габи и Евы ни на что не годна.